Мы уже довольно подробно рассмотрели подоплеку политических шоу, организуемых т. н. внесистемной оппозицией в России. Внешний (точнее, заокеанский) фактор, определяющий вектор и градус напряжения протестных выступлений, сетевой мобилизации неофитов, истеричной медиакампании, очевиден для непредвзятого наблюдателя. Длинные уши руководящего департамента предательски торчат из-за спин лидеров «внесистемщиков» — вопреки отчаянным попыткам замаскировать их белыми шариками...

Визит митинговых лидеров к послу США Макфолу стал прекрасной иллюстрацией того, что протестная кампания координируется не российским обществом. Робкий лепет о том, что на встрече не обсуждался сценарий очередной «цветной революции» (или иной формы грубого вмешательства во внутренние дела России) может убедить только человека очень недалекого. Ведь если бы Немцов & Со обсуждали с американскими дипломатами более безобидные темы, то встречу можно было бы провести и в публичном формате. Разве нет? К примеру, граждане оппозиционеры могли бы попросить поучаствовать в милой задушевной беседе с мистером Макфолом хотя бы тех самых журналистов, так некстати оказавшихся у стен американского посольства.

Чтобы осознать масштаб событий, давайте на секундочку представим, что заводилы акции Occupy Wall Street решили посовещаться, скажем, с представителем Российской Федерации при ООН Виталием Чуркиным. Правда, интересно? А уж какие задушевные посиделки организовали бы собеседникам российского дипломата парни из ФБР!

Разумеется, неравнодушный читатель может задать закономерный вопрос: «А с чего бы это американцам спонсировать смену власти в России?» Ответ мой будет таким: необходимость эта для американцев обусловлена целым букетом причин, основная из которых — прогрессирующий развал собственной экономики. Говоря проще, хромой спортсмен пытается победить в марафоне, ставя подножки одним соперникам и обвиняя в применении допинга других...

Немцов & Со как раз очень удобная команда, которая может вернуть Россию в кошмар 90-х годов, установить вассальную зависимость местного политикума не от абстрактных «демократических ценностей», а от вполне конкретных экономических интересов весьма ограниченного перечня лидеров американского бизнеса.

Собственно говоря, это уже было пережито в 1992—1999 гг., и те, кто ощутил на себе «прелести» «Семибанкирщины», агрессивной экспансии транснациональных корпораций, потакания национальному сепаратизму, прекрасно все помнят. Разумеется, «точка зрения зависит от места сидения», и московский студент является более типичным участником протестных акций, нежели челябинский рабочий, старик, бежавший из ада чеченской войны или деревенская учительница. Просто перекормленному столичному обывателю проще вбить в голову мысль о том, что ему недостаточно хорошо живется, что он достоин гораздо лучшей жизни, а во всех его бедах (даже воображаемых) виновен лично премьер, а не мелкий бюрократ из районной управы. К счастью, количественное соотношение участников оппозиционного митинга и альтернативного ему на Поклонной горе 4 февраля внушает оптимизм.

Итак, мы определились, что политическая трансформация в России на руку прежде всего американской экономике, неизлечимо больной.

США — крупнейший в мире должник, это неоспоримый факт. И когда это государство начинает политическими методами навязывать всему миру свои экономические стандарты и подходы, у мыслящего человека не могут не возникать сомнения в чистоте помыслов инициаторов этой затеи. Да и на бытовом уровне сомнения небеспочвенны. Вот лично вы станете прислушиваться к инвестиционным рекомендациям соседа, у которого кредитные долги уже превысили стоимость его единственной квартиры?

Для того чтобы убедиться, насколько Штатам необходимо незамедлительно установить (можно даже сказать, восстановить) контроль над Россией (с ее необъятными просторами и практически неисчерпаемыми ресурсами), нужно оценить масштаб и причины кризиса американской экономической модели, обвал которой спровоцировал эффект домино в мировом масштабе.

Если говорить о причинах кризиса в философском смысле, то все можно сформулировать предельно просто: это кризис экономики, построенной на ненастоящих деньгах. Объем экономики фиктивного капитала оценивается в 300 трлн. долл., обращающихся на валютных биржах, плюс 56 трлн. долл. оборота по акциям и облигациям. Естественно, столь огромная эмиссия денежной массы, не обеспеченной реальными товарами, неумолимо привела бы к катастрофическому обесцениванию доллара. Но с проблемой виртуальных денег в США борются путем создания столь же виртуальных, неосязаемых товаров и услуг, искусственного завышения объема ВВП, замалчивания масштаба и сути проблем, перекладывания долгового груза на зарубежных партнеров и иных подобных трюков.

В первую очередь для этого был использован потрясающего объема фондовый рынок — из обычного, нормального он почти полностью превращен в виртуальный. Для тех, кто превратил его в виртуальный, это принципиальная победа: фондовый рынок, основанный на оценке акций, исходящей из действительной прибыльности предприятия, может «утилизировать», «связать» доллар в объемах, в десятки раз меньших, чем рынок, основанный на росте курсовой стоимости акций. Как показывает американская статистика, рост денежной массы составлял в среднем около 10% ежегодно, рост ВВП — не выше 4,7%, и при этом практически отсутствовала инфляция.

Для организаторов виртуального фондового рынка это по-настоящему важно, т. к. счет идет на десятки триллионов долларов. Для остальных игроков шанс заработать на фондовом рынке сравним с вероятностью зависания монетки в воздухе при игре в орла и решку. Как США могли десятилетиями тратить триллионы необеспеченных долларов на свое потребление и это никогда не вызывало чрезмерной инфляции — это никакие «эксперты» (в том числе, и нобелевские лауреаты в области экономики) пока не объясняли. В лучшем случае следуют туманные комментарии вроде: «Избыток спроса вызвал тяжелые структурные диспропорции, которые сегодня тяжко давят на экономику, не давая ей развиваться...» Это, напомню, Пол Кругман «разоткровенничался»...

К счастью, об экономике могут высказываться не только американцы. Вслед за российским премьером мы склонны более критично подходить к оценке спроса, который не может рассматриваться как абстрактное, сугубо психологическое явление. Поскольку важно не желание человека, а платежеспособная возможность домохозяйства: «Великая депрессия закончилась, как известно, Второй мировой войной, разрушениями и необходимостью восстановления хозяйства целого региона мира, всей Европы практически. Потребовались новые продукты, открылись новые рынки. Но сейчас есть проблема с платежеспособным спросом. Да, люди хотят покупать, они бы хотели и задаром получить, я их понимаю, я бы сам хотел что-нибудь задаром получить, но вопрос-то — могут ли они за это заплатить?»

Не стоит думать, что фондовый пузырь изобретен в наши годы. Хрестоматийно известен бостонский банкир Эндрю Декстер, еще в начале ХIХ в. выпустивший долговых обязательств на 800 тыс. долл. После неизбежного краха аферы выяснилось, что реальный капитал составлял всего 45 долл. Правда, Морганы, Дюпоны и Рокфеллеры оказались удачливее, удержавшись на вершине финансовой пирамиды, где и пребывают по сей день, прикрывая реальный масштаб своих капиталов фиговыми листками в виде «дочерних компаний», «участия в предприятиях» и тому подобных трюков.

В самом деле, в мировом списке Forbes отсутствуют такие банкиры, как Рокфеллер и Ротшильд. Считается, что у первого всего около 800 млн. долл., а у второго и того меньше — около 750 млн. долл. Даже до миллиарда не дотягивают! Хотя, по оценкам некоторых экспертов, каждый реально «стоит» 9—10 трлн. долл. Так умело себя преподнести — это непревзойденное мастерство!

Нет, разумеется, иногда «старым акулам» не все удается скрыть — к примеру, за прошлый год банк J.P.Morgan был вынужден декларировать прибыль в 18 млрд. долл. Неплохие показатели для периода мирового кризиса, не правда ли?

В то же время следует сознавать, что масштабы капитализации даже самых успешных (на данный момент) предприятий, корпораций и фирм не являются стабильными и подвержены резким колебаниям.

Условно говоря, что будут представлять собой активы некоей IТ-фирмы, когда придется их распродавать на торгах? По сути, речь идет о команде программистов. Программный фонд компании может быть оценен некоторой суммой, но через два-три года старые программные продукты и технологии не стоят почти ничего. Сомневающимся рекомендую освежить в памяти историю пейджинга — в начале 90-х это считалось супермодной новинкой, а в начале нового тысячелетия — уже безнадежным рудиментом рынка связи.

Что же ценного в виртуальном продукте? Главным образом авторские права, которые оборачиваются при продаже софт-продукции сотнями и тысячами долларов против копеечных копий, но в «пиратском» исполнении. И пока США обеспечивают всей своей мощью соблюдение авторских и смежных прав по всему миру, корпорации, не создающие осязаемых благ, богатеют.

Стоит вспомнить, что в 1992—1999 гг. стоимость одной акции интернет-провайдера America Online выросла в 925 раз, в результате в 1999 г. эта компания, несмотря на мизерные балансовые активы, по капитализированной стоимости превосходила весь российский рынок акций в высшей точке его взлета и стоила в четыре раза больше, чем крупнейший мировой производитель автомобилей, корпорация General Motors.

Понятно, что и лопаются пузыри в не меньших масштабах. К примеру, лидер интернет-рынка компания AOL Time Warner списала порядка 100 млрд. долл. активов, а WorldCom — 80 млрд. долл. Естественно, в реальности не было ни истребления менеджмента злобными талибами, ни кражи серверов, ни потопа в офисе. Просто компании сначала думали (и убедили акционеров), что у них есть некая слабо осязаемая собственность, а теперь поняли, что ее нет.

Американские экономические гуру как-то не очень афишируют, что совокупные потери на фондовом рынке США за последние четыре года превысили 7 трлн. долл., а их коллеги из Европы и Азии нечасто вспоминают о том, что аналогичные процессы происходят в Европе и Японии. И далеко не все можно списать на кризис — проблемы были и раньше. По подсчетам Bloomberg, американские компании списали в 2002 г. 750 млрд. долл. активов, приобретенных в конце 1990-х гг. Это — для сравнения — в два с лишним раза превышает ВВП Российской Федерации.

Степень перегрева Нью-Йоркской фондовой биржи (NYSE) в некризисном 2000 г. вполне соответствовала ситуации 1929 г., если ее оценивать по соотношению стоимость акции/чистая прибыль эмитента в расчете на акцию (price/earnings, сокращенно Р/Е). Однако для компаний «новой экономики» этот коэффициент был гораздо критичнее. Если нормальное значение коэффициента Р/Е исторически колебалось в пределах 12—15, для Dow Jones в 2000 г. он был около 50, то для компаний «новой экономики» мог быть равен и 100, и 200, и 1000! Неудивительно, что этот рынок с оглушительным эффектом рухнул весной 2000 г.

Факирские методы надувательства применяются не только в сфере частного бизнеса, но и при определении индикатора государственного масштаба. К примеру, в США при подсчете ВВП применяются такие механизмы расчета (для услуг), которые в большинстве стран не применяются. По американским правилам, если адвокат Джим оказал юридическую услугу психоаналитику Джону на 100 долл., то в ВВП засчитываются 200 долл. — и юридические услуги, оказанные Джимом на 100 долл., и финансовые услуги Джиму со стороны Джона (он же оплатил Джиму 100 долл., значит, оказал ему финансовые услуги на эту сумму). Соответственно, если Джон за сотню выслушал рассказ Джима о своих проблемах, то ВВП США вырос еще на 200 долл.! Реальный объем прироста экономического могущества государства от этих телодвижений читатель может оценить самостоятельно.

Кризисы в американской экономической модели не досадная случайность или издержки процесса — они представляют базовую основу, рассчитанную на сохранение паразитарной системы.

Проницательный инвестор Уоррен Баффетт любит повторять, что любой игрок, не знающий, кто на рынке дурак, скорее всего, и является тем самым дураком. В книге Майкла Льюиса «Покер лжецов» описана показательная история искусственного раздувания рынка. Вкратце ее можно свести к следующему: когда в 1980 г. рынок облигаций очнулся от долгой спячки, многие инвесторы и даже уолл-стритовские банки не могли разобраться, кто же дурак в новой игре. Имея за спиной крепкую политическую поддержку, банки разбухали, как на дрожжах — ипотека выросла с 55 млрд. долл. в 1950 г. до 700 млрд. долл. в 1976-м. В январе 1980 г. ее величина превысила 1,2 трлн. долл., и объем рынка закладных оказался больше, чем рынка акций, то есть стал самым крупным в мире рынком капитала.

Разумеется, рано или поздно (но регулярно!) приключается кризис, и дураки понимают, что их много (сразу) и что их оставили в дураках (не сразу). К примеру, по американской статистике, только в 2009 г. у неплатежеспособных должников было отобрано более 1 млн. объектов недвижимости. Без лишнего шума, в рабочем, так сказать, порядке. Теперь вернемся к сравнениям: США — образец демократии и эталон социальной справедливости, а Россия и Украина — авторитарные государства с жуткими социальными контрастами? И именно у нас следует незамедлительно проворачивать очередные «цветные революции», а в США надо только демократично отдубасить активистов Occupy Wall Street, после чего можно без лишних пауз переходить к «гуманитарной» бомбежке Ирана?

В этой связи любопытно вспомнить, что еще недавно в западных массмедиа было модно рассуждать о России, которую можно не брать в расчет, — якобы речь идет о «ежегодно вымирающей на миллион стране с разрушенной армией и ВВП, сопоставимым с крошечной Бельгией». Сегодня экспертные оценки явно иные. По результатам исследований, проведенных Центром экономических и деловых исследований (Centre for Business and Economic Research, CEBR) и основанных на данных Международного валютного фонда, Россия к 2020 г. станет четвертой экономикой мира по объему ВВП. Уже сейчас она находится на девятой позиции, что свидетельствует об экономической (следовательно, и политической) эффективности курса, проводимого российским руководством. США же хаотически пытаются найти того, кто заплатит за провал их экономической политики, — за неподъемный кредит.

Да, Россия, связанная стабильными партнерскими отношениями с другими постсоветскими государствами (в том числе и с Украиной) — серьезный конкурент США на глобальной арене. А специфика американского менталитета заключается и в том, что каждого серьезного конкурента Дядя Сэм стремится превратить в политического вассала. Понесенные затраты незамедлительно компенсируются за счет поверженного соперника. Если процесс выходит за рамки приличия, правила приличия переписываются под конкретную ситуацию.

И потому даже те, кто участвует в «осуждамс»-митингах и ориентируется в событиях, доверяя телеканалу RTVI, должны осознавать: Запад вкладывает деньги и организационные ресурсы в протестную кампанию не из альтруизма и абстрактной любви к российской либеральной демократии, а попросту авансирует политическое рейдерство в межгосударственном масштабе. Ничего нового — банальная копия «оранжевого» переворота, осуществленного в Украине в 2004 году...

Сегодня митингующие по своей воле надевают белую ленточку, не подозревая, что завтра она может превратиться в белый флаг капитуляции над всей Россией.

Владислав СТАРИНЕЦЬ