Еврозона по-прежнему находится в некоем подвешенном состоянии и кто-то, возможно, решит, что хуже уже ничего не будет, что это низшая точка евроэкономики. Некоторые даже говорят о возрождении экономики в Германии, но это откровенное заблуждение. Что действительно имеет место, так это вялое изменение макроэкономических показателей, что, в общем-то, показывает и инфантильность кризиса, и неэффективность принимаемых решений.

Как-то это сказывается и на экономике США. Президент Обама говорит о том, что выздоровлению экономики США мешает кризис в ЕС. Лет 30 назад это вызвало бы удивление, но сегодня всем ясно, что экономика глобальна. Спад на одном рынке обязательно отражается на другом. Чтобы в истории с экономикой США всё стало еще яснее, скажем, что экономика США рассчитана и готова получать свои дивиденды со всех рынков, в том числе и с самого большого рынка ЕС, но вот незадача, на этом рынке сейчас спад.

Таким образом, разумеется, ЕС виноваты в экономическом кризисе США. Будь это не Европа, а скажем, какая-нибудь страна на Ближнем Востоке или Передней Азии, там бы уже толпились авианосцы с явным намерением побомбить во имя национальной безопасности США. Но Европа не Восток и побомбить тут как видно не удастся, но обвинять в слабости своей экономики ее, разумеется, можно. Вскользь хотелось бы заметить, что национальная безопасность США должна быть в руках самих США и на своей территории, а не на рынках стран вроде Румынии и Эстонии.

Возвращаясь к экономическому положению в Евросоюзе хотелось бы отметить, что некоторые цифры, которые выглядят положительными на самом деле скорее отрицательные. Так, например, в мае уменьшилась инфляция по сравнению с апрелем на 0.2%. Это же хорошо скажет рядовой потребитель, однако опытный аналитик вам сразу скажет, что этот процесс называется дефляцией и он предвестник стагфляции. Вероятно, именно с этим и связано падение уровня инфляции в ЕС.

Так же интересен некий феномен с падением уровня безработицы в Германии. В апреле он был равен 7%, в мае безработица опустилась до 6.8%. Если верить этим цифрам, то немецкие компании стали больше нанимать новых сотрудников и меньше увольнять тех, кто занят на производствах и офисах. Для того чтобы такое было возможно в условиях кризиса, необходимо, чтобы где-то эти рабочие места были потеряны. Экономика Германии действительно сильнее экономик других стран еврозоны, поэтому банкротятся сейчас фирмы в более слабых странах, а освободившееся место в этой нише занимают немецкие компании, которые и нанимают новых сотрудников.

В короткую это на руку Германии, в более длительной перспективе это всего лишь «повешение с отсрочкой приговора» всей еврозоне, потому что Германия не может потребить свою продукцию сама, а потребители её продукции в остальных странах Европы слабеют. На внешнем рынке немцев давит Китай. В конце концов, всё обернется спадом и в самой Германии тоже.

В существующих условиях возможным выходом для проблемных экономик являлось бы ослабление местной валюты. Низкий курс например греческой драхмы разумеется снизил бы доходы компаний работающих на местном рынке по сравнению с теми компаниями которые продают свою продукцию за «высокий» евро. Но зато сделал бы весь греческий рынок более конкурентным для собственных товаров. Именно так выигрывает конкуренцию Китай. При высоком курсе внешней валюты, товары, произведенные при использовании внутренней «низкой» валюты обходятся просто дешевле. Таким образом, удается получить на них более конкурентную цену для потребителя.

Именно этого и опасаются страны с сильной экономикой. Если развивающимся странам удастся уйти на «внутреннюю» валюту, коллапс евроэкономики не избежен. Таким образом с одной стороны проблемные страны тянут еврозону вниз, с другой стороны без них кризис очень жестко разберется с теми, кто сегодня считает себя стабильным. Однако совершенно понятно, что долго такое положение существовать не может. Что-то должно произойти. Выделяя дополнительные средства Греции, Евросоюз условно говоря, режет «греческому коту» хвост по кусочку. Боли от такого щадящего подхода становится только больше. Вероятно, если есть необходимость отрезать хвост нужно было бы это сделать сразу целиком. Экономисты в таких случаях говорят, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Вот тут то мы и подходим к самому главному. Почему Евросоюз оттягивает назревшее решение. На что надеется полураспавшаяся Европа? Совершенно понятно, что Европа надеется на новые рынки. Для того чтобы мировая (и европейская в том числе) экономика заработала, необходимы новые проекты, под которые банки начнут выдавать новые кредиты и выпускать новые ценные бумаги. Тогда всё опять закрутится. Проекты эти могут быть задействованы на территориях, которые сегодня не достаточно развиты. В первую очередь это территория стран СНГ, среди которых наиболее лакомым куском является Россия.

В принципе эту модель Запад обкатывал уже с начала века. Всё было выстроено под эту модель и проникновение западного капитала должно было происходить и происходило через банковские производные — деривативы. Их было необходимо ввести на российский рынок. Являясь инструментами спекулятивной активности, деривативы позволили бы наводнить российский рынок, а также рынки других республик тем, что сегодня называется «токсичные активы».

Проникновение деривативов и скупка реальных активов компаний производилось через фонды подобные Hermitage Capital Management в котором работал Сергей Магнитский. Фонды скупали реальные активы компаний вроде Газпрома, которые были запрещены к продаже за рубеж. То, что потом произошло с Магнитским является следствием действий нечестных чиновников, которые сами ловили рыбку в мутной воде. Не следует считать западные фонды здесь пострадавшими. Они пострадали тут не больше чем пойманный вор оказавшийся с пробитой головой. Другое дело, что пробили голову вору тоже воры, а не честные чиновники, стоящие на страже интересов государства.

Так или иначе, но активность Запада связанная с захватом российских недр была остановлена. Вот это и явилось причиной сначала финансового, затем банковского, а потом и производственного кризиса из-за невозможности продавать произведенное. Если бы Запад не был бы остановлен, то развитие мировой экономики бы продолжалось еще возможно лет пятьдесят, но Россия перестала бы владеть своими ресурсами, и стала бы объектом экономики, а не субъектом.

Европа теперь ожидает выхода из создавшегося положения. Именно с этим связана её нерешительность. Если бы Путин разрешил скупать Западу стратегические активы России имеющие реальную стоимость, то финансовые компании, в первую очередь из США и Великобритании, уже давно бы развели их токсичными деривативами из расчета 1:1 000 000. Условно говоря, кризис бы закончился в один день. Это привело бы к долгосрочному процветанию в экономике, пока все ценности не перетекли бы в западные банки. В этом смысле период полураспада ЕС и глобальный экономический кризис сразу бы закончился и начался бы другой процесс — период полного распада России, за которым уже не будет ничего. Потому что после него Западу поглощать уже будет нечего.

По сути, мы являемся свидетелями того, что в медицине называют «неправильное деление клетки». В народе эта болезнь называется рак. Если Западу дать возможность все дальше распространять метастазы этого процесса, то конец известен. Человечество активно борется с раковыми заболеваниями, в том числе и весьма агрессивными методами. После такого лечения человек очень часто остается инвалидом, но ему удается сохранить жизнь. Готова ли России допускать метастазы, в свою экономику ведущие к неминуемой гибели? Похоже, выбор россиян показал, что однозначно такой готовности нет, а вот противодействие этому процессу есть, и оно сегодня в российском обществе доминирует.