Эскапист утверждает, что эта история произошла на самом деле, аж в далёком 1900 году. Охотно ему верю, так ежедневно и ежечасно наблюдаю, как «креативят» доверчивый народ различного рода шулеры и мошенники – политики, финансисты, эксперты, политологи, журналисты и прочая, прочая коим числа нет. И остаётся только ждать, надеяться и готовить по мере сил приход купчишки из рассказа Эскаписта или мальчишки Андерсена, который оценит «новое платье короля».
Впрочем, не буду отвлекать более Ваше внимание – читайте сами…

О самом начале приснопамятного правления Ега Императорскага Величества Николая Александровича в уездном городе N приключилась оказия, вызвавшая тогда много обсуждений, пересудов и предложений запретить. Некрасивый, и даже в некотором роде уголовный, характер происшествия привлек тогда к себе внимание не токмо уездной публики, но и, поговаривают, известия эти докатились аж до самого Петербурха, и что якобы сами Государыня Императрица изволили речь так: "Вот ведь, мошенники!" Да-с, говорили, и до такого дошло-с! Мы же, располагая нынче всеми бумагами расследования полицейскаго департамента, произведеннага незамедлительно по данному делу, вынуждены лишь развесть руками и подивиться тому, из какой в сущности безделицы пресса умудряется порой раздуть такие недовольства благонамеренных граждан Империи. А и все дело-то заключалось в следующем.

По бескрайним просторам бурно о тех годах встававшей с колен Империи кочевал некий бродячий цирк. Один из весьма многочисленного племени бродячих цирков, коих по причинам головокружительного экономическага подъема и роста благосостояния городского населения благословенного края было о ту пору до чрезвычайности, до чрезвычайности!

Но по сей же причине имелась быть и предосаднейшая издержка, коя и приводила постоянно к разного рода оказиям, а именно, что публики на все бродячие цирки к тому времени уже решительно не хватало, да-с. Таково уж свойство всех принявшихся хозяйствовать на аглицкий манер стран, что по мере роста их успехов и все лучшего питания горожан, горожане сии начинают тянуться к ценностям не токмо гастрономическим, но равно и к духовным. Таким, к примеру возьмем, как жонглирование разных причудливых предметов, а также и езда медведей на велосипедах.

Но пресыщение-с! Да-с, господа, вступает в свои права пресыщение душ, коих не может тронуть уже и очередной смертельный номер акробатиков. А токмо и может несколько развлечь лишь честное смертельное завершение объявленного таковым номера. Но такова уж подлая природа не знающих чести акробатиков, что расшибаться живописно об опилки арены для услады горожан в количествах для оной достаточных они, мошенники, не желают, а с другой стороны, такова уж врожденно честная природа горожан, что платить деньги за уж не один раз во многих подобных учреждениях виденное они также охоты не испытывают. Помилуйте, но и в самом деле, к чему платить за сплошной нескончаемый обман? Сие противно всякой врожденно честной природе! Извольте это признать.

Прошу нижайшего пардону у всякага моего читателя за сие небольшое экономико-философическое, и даже, в некотором роде, психологическое, отступление от обещанного рассказа, но поверьте, он важен для верного понимания случившегося. За сим немедля возвращаюсь к событиям, имевшим место в городе N. Так вот, господа. Всевозможного вида бродячие цирки о ту пору шлялись по Империи в количествах, намного превосходивших уже духовные запросы городского жителя. Таким образом, с ними приключилось то, что ученые мужи в цивилизованной Европе от времен еще Адама Смита именуют конкуренцией, сиречь честным и открытым поединком на ристалище борьбы за денежные знаки достопочтенной публики.

И вот же нашлись такие, кто, проигрывая в честной борьбе, не пожелал сдаваться на милость победителей, как того требует кодекс благородного буржуа, но прибегнул к использованию приемов безусловно низких и подлых. Да даже и хитрых, ежели пожелаете. Чтоб не произнесть в присутствии дам, приемов и вовсе маркетинговых, да-с! И делайте со мной, что хотите! Да хоть бы и в участок сведите за сквернословие на публике! Но только самые прозорливые люди Империи уже тогда предрекли страшное: это в России рождается креативный класс, горе тебе, град, отвернувшийся от Бога! Не многие тогда прислушались к пророкам в своем Отечестве, не многие. А которые прислушались, убили надвигающуюся беду в зародыше. Попросту, взяв да воздвигнув на Руси здание социализму, как это называют ученые мужи в Европе, но который на Святой Руси чаяли, как исполнение Божьих заповедей, хотя бы и частично. Просто не знали, как эта штука называется. Однако, видать, по причине неполности, но лишь частичности исполнения, оценить сие сооружение своевременно смогли опять же не многие, не многие.

Всё, более ни единого эконом-философического слова! Клянусь и обязаюсь! Только о возмутительном происшествии, взволновавшем, чтоб не соврать, губернии две, не меньше! Так вот, значить. Давал гастроли в уездном городе N некий бродячий цирк. Не один давал. На беду случились о те же дни и в том же городе и другие охотники за трудовой копейкой русского уездного бюргерства. Претендовал каждый! Не в смысле, что на копейку, а в смысле, что дескать токмо они и достигли доселе невиданных в этом городе вершин мастерства, и что "только у них и только сегодня!", а иначе, дескать, звиняйте, кто не успел, тот опоздал. Тоже, согласитесь, уже вполне себе маркетинг... Так, бабы, заткни слух! Или лучше вообще ступайте. Заняться вам нечем, кроме как такое слушать? Тут сейчас пойдут дела серьезные. И детишков своих уводите, нечего им здесь! Разговор вот-вот пойдет о натуральных кровопролитиях да зверствах. Также натурально папуасских. Так что, нервных просят удалиться, как говориться, у цирка деньги кончились. А когда нечем кормить ни животных, ни бессовестно-трусливых акробатиков, ни подлых детей самого Обмана - иллюзионистов, фокусников этих низких, то легким невинным маркетингом не обойдешься, тут уже конкретно думать пора. Тут уж без креатива никак теперь не обойтись. То есть, сейчас начнется... Да, и вынесите Святые образа! Им тут тоже сейчас не надо бы.

Сел, значить, директор того цирка креативить. Не в том смысле, что сразу сел. Нет, это было потом, по статье "за креативное мышление" (тогда ее называли "за мошенничество"), а в том смысле, что думать сильно крепко начал, угу. Думал, думал и придумал. Ход конем он придумал. Угу, по живым еще, можно сказать, душам, по неиспорченным еще. Короче...

На следующий день тихий, и даже несколько сонный, уездный городок вздрогнул! Ибо весь он был обклеен закупленными на последние деньги афишами, кои не привычно тарахтели: только у нас и только чичас, спешите видеть!.. Но аршинными букавами своими знаменовали приход в уездный городок эпохи по-настоящему креативного маркетинга:

ПРОЕЗДОМ ИЗ МГОМБОВНАМБЫ В ФАТЕХПУР-СИКРИ! ТОЛЬКО ОДИН ДЕНЬ! ТОЛЬКО ОДНО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!

НА АРЕНЕ НАШЕГО ЦИРКА НАСТОЯЩИЙ ЛЮДОЕД ИЗ АФРИКИ! НОМЕР С ПОЕДАНИЕМ ЖИВЫХ ЧЕЛОВЕКОВ!

Рассчитывали на простой аншлаг, но приключилась разве что не давка возле касс. Святой русский человек, ясен пень, тут же ринулся спешить такое видеть! Угу, в полном соответствии с предначертанием афиш. Посмеете отказать такой маркетинговой задумке в величии? Что вы понимаете в маркетинге! К тому же, это были лишь первые шаги Людоеда, но разве назовешь их робкими?! А далее события развивались так.

Гремела музыка, медведи катались на велосипедах, а силачи жонглировали булавами, клоуны пытались смешить, а фокусники как только не изощрялись, чтобы хоть чем-то привлечь к себе внимание. Акробаты привычно обманывали ожидания публики, но даже им все сходило с рук, не на них достопочтеннейшая публика возлагала свои надежды в этот день. С рук уже грозило не сойти только достопочтеннейшей администрации цирка, о чем все более красноречиво свидетельствовал нарастающий по натурально разбойничей технологии свист. Пришлось резко подсократиться. И вот тогда!..

- Медамз-э-месье, дамы и господа, достопочтеннейшая пу-ублика! Гвоздь програ-аммы-ы-ы! Только у нас и только один раз проез-зда-ам!..

В свалившейся внезапно на арену тишине, такой, какая может царить, наверное, только в Нирване, начала нарастать тревожная, да что там тревожная, просто какая-то жуткая, как потом говорили, барабанная дробь! Кстати, в дальнейшем некоторые, не чуждые самокритики, очевидцы утверждали, что еще тогда, во время этой дроби, с ней несколько диссонировал отнюдь не сообразный величественности момента скрип старой цирковой повозки. И что уже по одной этой тривиальности сего знакомого звука можно было бы уже и заподозрить подвох, но не заподозрили, эх!.. Доверчива достопочтеннейшая публика, а уж в России, так особенно. Дети, блин! Кстати, потому и Святая Русь. Или у нашей достопочтеньнейшей публики имеются еще какие-либо основания для претензиев на святость? Всю дорогу хорошо исполняем лишь одну Его заповедь: "Будьте, как дети, ибо их есть Царствие Небесное". Нет? Чего "нет"? Где "нет"? "Нет" у них... Ить потом полгородом ходили в дураках на посмешище всей Расеи! Хорошо, не всей. Но в двух губерниях ходили? Вот, то-то.

Виноват, виноват! Продолжаю Просто немного ёжко вспоминать. Знаете, так - б-р-р-р! Вот и не спешу добраться до кульминации, страхи там страшные творились и ужосы ужасныя. Слушайте, а может, мне бросить вас нафиг на полпути к развязке, а? И мучайтесь себе, что было дальше. Чего загалдели? Чего опять "нет"?! Дети, блин, неизбывные! Ценности непреходящие. С пионерлагерев пристрастились к жутким историям. Ладно, ладно! Только ведите себя хорошо в моем журнале! И в чужих тоже! Шпана, блин.

Выкатилась со страшным скрыпом в некотором роде такая приземистая тележка с некоторым таким вроде шатра сверьху. Колыхаясь. Ну, то есть, колыхалась пока катилась. А как встала, так и замерла вся! И цирк весь замер. И тишина. И только... нет. Ну, не важно. И вкруг нее только униформисты стоять. И тишина! И в эту тишину, раскатившийся всласть, бас, окрепший над реями рея... Нет, не так, извините. И не бас там был, а рёв нечеловеческий, и не над реями он креп, а в джунглях. Вы уж меня извините, дети, попутал малёха. Это из другой было сказки, для старших отрядов, где Маяковского проходят. А вам я так доложу, деточки, что когда униформисты откинули тряпочку-то с шатра, то и не шатер это вовсе оказался, а клетка жалезная! А внутри ея!..

А внутри ея человек стоял экзотический. Разное потом говорили. Кто не чужд был самокритики, тот прямо признавал, что таких людоедов не бывает, и что сразу можно было бы сообразить, и что де сами дураки. Кому полным дураком себя признавать ума и мужества не доставало, тот жарко доказывал, что отнюдь! Что бывают. И что надо новейшее издание "Вокруг света" из столицы выписывать, и тогда де знать будете, что людоеды бывают всевозможные. В одном царило полное единодушие - что человек тот, людоед он, или не людоед, но что он был голый. И черный. В том смысле, что весь черный, кроме вокруг глаз (это тогда все заметили, но не все осознали, что именно это их и смущает, да до того ли было!), а вокруг страму с обеих сторон сено - не сено, солома - не солома, не разберешь, но страм администрация цирка заботливо прикрыла, заранее зная, что ужасов публике и без того достанет.

А людоед ревел и бесновался! Он бил себя кулаками в грудь и страшно рычал! При этом постоянно пытаясь сломать клетку и вырваться на свободу. Он жаждал сожрать кого-нибудь из присутвовавших человеков. Такова уж людоедская натура. Он требовал себе жертву. И достопочтенная публика это очень хорошо поняла. За тем и приперлись. Шагнул было распорядитель представления, он же тот самый креативный директор, по направлению к клетке, да и встал, как вкопанный, подчеркивая опасность приближения к оной. Махнул энергично рукой, и на арене появился грозный укротитель с пышными усами, кнутом и наганом за поясом. Совсем все серьезно, это уж осознавал каженный! Хоть и в цепях людоед африканской, да только вон какой подвижный. Как такого из клетки выпустить, что он выкинет? Он же натурально сожрет минимум двух человеков! За тем и приперлись.

Выставил бравый укротитель одной рукой вперед свой наган, а на другую дал опереться директору-распорядителю, который в это же время, ничуть не скрывая опаски, потянулся так ногой к щеколде, запиравшей клетку. Ударил он ногой по щеколде, и отскочила она. Ломанулся страшный людоед наружу, вырвался на арену! И если б не замешкался он на секундочку, испытывая понятные всякому людоеду трудности с выбором первой жертвы из всего того сказочного разнообразия жертв, то номер с поеданием живых человеков начался бы даже без объявления оного, а это в цирке - непорядок!

Зыркнул распорядитель на оцепеневших униформистов страшными глазами, и, наконец, опамятовали те, похватали концы цепей да и растянули их во все стороны. Да так со всей силы, по два человека на каждом конце, тянули, что как ни старался людоед, а двинуться никуда не мог. Отлегло немного на душе и у распорядителя, и у укротителя, и у самой достопочтеннейшей публики. Потому как пронесло! Пока, во всяком случае.

Вновь раздалась барабанная дробь, но краткая. И вновь бы наступила тишина, если б это чудище обло не ревело, аки рожающая белуга. Зыркнул распорядитель представления на него страшными глазами, и почему-то оно заткнулося. Только рычало утробно, но не громко уже, так, что распорядитель мог объявлять гвоздь программы.

Медам-з-эмисье! Дамы и господа, достопочтеннейшая публика! Пред вами натуральный людоед, отловленный давеча бравыми охотниками на брегах Занзибару! И сейчас он натурально сожрет человека, даже не сомневайтесь. Итак, кто желает быть съеденным?!

Такого поворота никто не ожидал. Не за тем приперлись. А распорядитель недоумевал: что, неужели никто? Ну же, господа, смелее! Людоед ободряюще ревел и нетерпеливо пытался прыгать на месте, повисая на растянутых цепях. Ну же, господа! Добровольцев искали еще некоторое время, но сознательности не проявил никто. Распорядителю не оставалось ничего, кроме как разочарованно поднять и опустить руки, пожать плечами и понуро удалиться со сцены. Ревущего и оставшегося голодным людоеда запихнули обратно в клетку и увезли.

А на следующий день цирк уехал. Не куда-нибудь, а в другой город. А потом в другой, а потом в третий и так далее. И везде теперь цирк давал представление лишь один день, как и обещала афиша про номер с поеданием живых человеков. Людоед же был проездом.Так и продолжались эти успешные гастроли (креатифф!), пока не достигли, к несчастью многих, того самого городка, где и завершились со страшным треском.

Сначала все было, как обычно. Выкатывалась клетка, звучала барабанная дробь, людоед ревел, как некормленый, "медам-з-эмесье.. свежевыловленный на берегах Занзибара... кто желает быть съеденным?" И вот тут!..

- А-э! Меа, щас я, меа пусть жрёть, щас иду, я тут вот щас!, - раздалось из верхнего ряда.

К арене стал пробираться основательно подвыпивший купчишка. Спотыкаясь и не один раз навернувшись по дороге к своей судьбе, он таки преодолел путь к людоеду. Изумлению креативщика не было предела. Он решительно не знал, что делать в такой ситуации. Недокреативил он малёха, забыл о некоторых особенностях загадочной русской души. Пришлось импровизировать. Между тем, купчина демонстрировал всю серьезность своих намерений и знаменитую купеческую основательность подхода ко всем вопросам:

- Одёжу сымать, или они меня так кушать стануть?

Стараясь быть неуслышанным вне пределов арены, распорядитель чуть ли ни на ухо, но предельно внятно, спросил купца:

-Зачем вам это надо?

-Надо, - последовал не менее внятный ответ.

- Помилуйте, но зачем же-с?! - горячо шептал в ухо купчине растерянный креэйтор, - Если б кто другой, то я бы с превеликой радостью, да и людоед у меня некормленый. Но вы, какая потеря для всех нас! Такой почтенный человек, и притом такой молодой! Огромная, огромная потеря для Отечества! А людоед мой, он ведь очень страшный, он прямо зубами мясо грызет, вашество!

Купчина на минуту остолбенел. Потом заплетающимся языком обреченно, но твердо молвил:

- Пусть грызет. По грехам моим тяжким!

- Но что же, что?! Что могло вас, такого красивого мужчину обречь себя на, поверьте, ужасные, ужасные муки?! Он же еще и пальцы отрывать будет у вас, еще живого, и обсасывать их этак у вас на глазах.

Купец опять остолбенел. Но и вновь твердо произнес:

- А что ж, пусть и пальцы. Грехи мои тяжкие!

- Да какие могут быть!..

- Брата. Понимаешь ты, жонглерская твоя душа! Брата я разорил. Родного брата маво Федьку! Обманул и разорил. А он, брат-то Федька, возьми, да и застрелись. Грехи мои тяжкие!

Купец решительно двинулся на людоеда. Людоед недоуменно посмотрел на директора. Директор как-то так резко дернул плечами: дескать, откуда я знаю, что делать? Дескать сам думай. Короче, выкручивайся, как хочешь! И людоед выкрутился. Так выкрутился, что и всех остальных выкрутил. И вплоть до того, что сами Государыня, говорят... Впрочем, о сем я уже упоминал.

Купец набычился перед людоедом. Людоед изрек нечто вроде бессмертной фразы Доцента из синематографа будущего:

- Ы-ы! Ты того!

-Чевой тавой?! - ответил купчина довольно агрессивно словами Василия Алибабаевича. - Ты жрать меня будешь, скотина?! Жри, давай!

Людоед отправил распорядителю взгляд, полный отчаяния. Тот сообразил показать зубами и вообще всей мордой лица жест, дескать погрызи его маленько. Людоед внезапно укусил купчишку за ухо, но не сильно. Это он так думал, что не сильно. Купцу же показалось, что очень больно. Потому со словами "ты чо, сука!" врезал людоеду промеж глаз. Хотел промеж глаз, но попал по носу. И очень сильно. Осмыслив тот факт, что у него разбит нос, и из него хлещет юшка, людоед со словами "ах, ты, козел!" набросился с кулаками на купчину. Их ринулись разнимать, но дело для обоих уже приняло принципиальный оборот.. Взаимные тумаки по-взрослому сопровождались громким диалогом на чистейшем великом и могучем. Все услышали, что людоед свободно владеет не только русским языком без малейших признаков африканского акцента, но и самой выразительной его частью.

Вот тут-то до публики и дошло! Нет, не до всех сразу, "все сразу" эти включились чуть позже, как это водится на Руси. А поначалу-то включились лишь самые сообразительные. Те самые быстрые разумом невтоны, которых, как предсказывал Ломоносов, способна Земля Русская рожать в большом количестве. Не одних же креативщиков ей рожать, в самом деле.

Короче, пришлось дернуть ментов. В смысле, полицию. Менты в то время назывались так же, как и сейчас. А вот ОМОНа тогда не было. А зря! Потому что шатер цирка уже ходил ходуном. Публика объяснялась с дирекцией и, как это у нас бывает со второй примерно минуты, между собой уже тоже. Всем было что обсудить. Вам, дорогой читатель, никогда не доводилось разнимать пару-тройку сотен дерущихся людей? Тогда вы не поймете, почему полиция не справилась. Впрочем, идя вам навстречу, выражусь модным языком. Из-за их непрофессионализма дело о "мамаевом побоище" в уездном городке N приняло излишнюю известность, так, что даже и сами Государыня... Ну, об Их реакции я уже говорил.

---------------------------------------------------------

Вы думаете, что эта история - плод моего воображения? Отнюдь! Вся эта история действительно приключилась, по-моему, в 1900 году. То ли в Липецкой, то ли в Тамбовской губернии. Креативный директор того шапито был посажен в тюрьму за мошенничество. Людоед был порот на конюшне. Хуже того, порот был и бравый укротитель, как подельник, а для укротителей это невместно. Впрочем, как раз это является плодом моего воображения