В России на каждом шагу кривые зеркала: посмотрится наш соотечественник в них, то бишь в так называемые средства массовой информации, ставшие давно средствами дезинформации. А оттуда на него: ты и пьянь, и рвань, косорот и косопуз, бездарь и лентяй, враг сам себе - и винить в этом тебе некого, опять же кроме самого себя. Тут же подсовывается в «утешение» всевозможная триллерня – симбиоз убийств с половыми извращениями, похабная, жестокая, не ведающая ни духовности, ни сердечности, раскрепощающая самое низменное в человеке, раскультуривающая и расчеловечивающая. И призывают средства дезинформации, экранно и странично, двигать в ряды «цивилизованных» народов. Путем отказа от вековых ценностей, традиций, понятий о Добре и Зле, Боге и Дьяволе. К дамам дифференцированный подход – «Ты этого достойна!», а в подтексте: «Только не в России!»

Всё, что происходило и происходит с Россией, как влитое вписывается в понятие Великой Антирусской войны. Раньше печатно я называл ее Антироссийской, теперь исправляюсь, - нет, война всё же антирусская , так точнее. Ей скоро двести лет – в 1812 году ее начало, тогда объединенная Европа во главе с супостатом Бонапарте двинулась на Русь. Французы были ядром нашествия, наши предки говорили о двунадесяти языках!

Элита тогдашней России говорила ловчее на французском, нежели на родном русском языке. Наполеон, абортированное следствие Великой французской революции, рассчитывал на легкую победу, на помощь офранцуженного правящего класса. Да не тут-то было – верхи и низы сплотились во имя отпора врагу.

Но и с Наполеоном не так уж всё просто. Российский самодержец Павел I, пораженный тем, что англичане оставили на произвол судьбы во французском плену тысячи русских воинов, воевавших в Нидерландах, обратился за помощью к врагу - первому консулу Франции Бонапарте. И тот дал команду пошить им новую воинскую форму за счет Франции и с почетом вернуть России более семи тысяч пленников. Бонапарте и Павел стремительно сближались. Англичане решили не допустить военный союз Франции и России. Им не нравилось и то, что Мальта превращалась в российскую губернию и в форпост российской военной мощи в Средиземноморье. Поэтому было решено императора Павла отстранить от власти, что и произошло на деньги туманного Альбиона. Проанглийские заговорщики во главе с Зубовыми убили Павла, его деятельность была чудовищно оклеветана. Узнав об этом, Бонапарте сказал, имея в виду недавнее покушение на него, что англичане промахнулись в Париже, но попали в Санкт-Петербурге... К Александру I он относился как к отцеубийце - короче говоря, в истории русско-французских отношений и войн в эпоху Наполеона еще не поставлена последняя точка.

Спросите любого европейца о том, кто победил Наполеона, и в 99 случаях из ста услышите: «Сэр Артур Веллингтон». Правда, для того, чтобы накопить сотню хоть каких-нибудь ответов, вам придется приставать с вопросом, по крайней мере, к тысяче «цивилизованных» европейцев – необразованность их просто поразительна. Дремучее лишь американцы – половина из них вообще не умеет читать.

Днём с огнём не сыскать в Европе человека, который бы вспомнил о нашем славном соотечественнике Михаиле Илларионовиче Кутузове, предводителе русской армии, разгромившей орды супостата. А почему? Потому что пустое занятие искать в подобных случаях крупицы правды и справедливости – такое не про нас, нам предписано довольствоваться ложью или мифами, криворуко скроенными европейскими политпортными.

Пока наши казаки внедряли в парижский общепит систему неотложного обслуживания под названием «бистро», общеевропейский бомонд, изумленный победами русского оружия, крепко призадумался о том, как сдержать восточного медведя. Устраивались балы, на которых русские офицеры приобщались под музыку к ценностям европейской цивилизации, заключались второстепенные мирные договоры для благополучия Франции и Бурбонов, пока европейский бомонд не созрел к Венскому конгрессу 1814-15 годов, где Великобритания, Австрия и Франция сразу же подписали секретный договор, направленный против России. Конгресс был бы более антирусским, чем антинаполеновским, если бы Бонапарт не предпринял попытку вернуться к власти. Документ, принятый конгрессом, назывался Заключительным актом – ничего не напоминает?

Система европейского порядка и безопасности в результате Венского конгресса потребовала дополнительной помощи в виде Священного союза. Всё, называемое в политике священным, обязательно с существенным изъяном, поэтому союз европейских монархов был недолговечен. Но он как бы положил начало самому долговременному и судьбоносному для нашей страны конфликту - между европейским либерализмом и русским консерватизмом, точнее, традиционализмом. Раскол между нами и Европой коснулся всех сторон жизни, в том числе интеллектуальной, художественной, даже религиозной – не может простить нам Европа крещения в водах Днепра и по православному обряду.

По большому счёту конфликт цивилизационный – между атлантической цивилизацией и нашей, назовем ее русской цивилизацией, чтобы не прибегать к эвфемизмам вроде европейско-азиатской, православно-мусульманской и т.д. (Между прочим, эти строки пишет по Y-хромосоме западноевропеец, принадлежащий, словно по иронии судьбы, к атлантическому модальному гаплотипу R1b, которую еще называют кельтской. Таких западноевропейцев в России около пяти процентов. Но я русский писатель, человек русской культуры - на том стоял и стоять буду). Боимся свою цивилизацию называть русской, скромничаем – вот и мерещится западным интеллектуалам и нашим доморощенным «европейцам», что Россия нецивилизованная страна. Они не способны уразуметь, что мы другие, поэтому и оказывается на нас сильнейшая цивилизационная экспансия, периодически принимающая форму откровенной военной агрессии.

В мире существуют и другие цивилизации. Например, китайская или индийская. Но никому в голову не приходит блажь делать из китайцев американцев, а из индусов – англичан, хотя в Индии английский язык очень распространен. А вот делать из русских нерусских европейцев – в порядке вещей. Должно быть, это оборотная сторона нашей всемирной отзывчивости, покладистости, долготерпения, авосьного отношения к жизни.

Но вернемся в XIX век. Венская модель европейского порядка, в конце концов, породила ряд восстаний на континенте, пока не вылилась в революцию 1848 года. В период между разгромом Наполеона и революцией отличились наши прозападные либералы в погонах, названные впоследствии декабристами, и поляки, поднявшие антирусское восстание 1830 года.

Приведу любопытный факт, который поможет судить о нравственном здоровье тогдашнего русского общества. Перед европейской революцией, то есть в 1847 году, в Москве за весь год было совершено… одно убийство. Невероятно, неправда ли? За 160 лет движения в «цивилизованный мир» в России ежегодно убивают десятки тысяч сограждан. В середине марта с.г. на шахте и в доме престарелых погибло около двухсот человек – объявили всероссийский траур. Но у нас «сверхпланово» каждый день умирает около 3 тысяч человек (разделите 1 миллион смертей, превышающих число рождений, на 365 дней) – пятнадцать всероссийских трауров ежедневно?!

В большевистские времена было принято ругать императора Николая Павловича за жестокость по отношению к декабристам, притеснение Пушкина, жесткий порядок в армии. Лишение жизни человека – всегда плохо, но императору пришлось пойти на это, чтобы спасти многие тысячи жизней. Отправив Пушкина в ссылку, он назначил ему такое денежное содержание, о котором современные русские коллеги поэта и мечтать не смеют. После смерти Пушкина царь погасил его долги – свыше 400 тысяч рублей – за счет своих личных средств. Николай Павлович сам был цензором у поэта, понимал, что такое Пушкин для России, вообще, что такое литература в России. Можете представить Горбачева, Ельцина или кого-нибудь другого в качестве ценителя и цензора поэзии? Нам, современным русским писателям, об этих временах, да и о советских тоже, можно лишь горько сожалеть и плакать, а если не плакать, то пить горькую…

Николаевская, увы, подмороженная, Россия ринулась на тушение всеевропейского пожара 1848 года. В Европе поняли, что России самое время дать под дых – и вскоре разразилась крымская война. Нет худа без добра - она привела к модернизации общества и армии, к первым либеральным реформам, к примеру, к освобождению крестьян, которое многим крестьянам как раз и не понравилось.

Но крымская война показала Европе, что военным путем Россию всё же не подмять. К этому времени «декабристы разбудили Герцена», естественно, на деньги Ротшильдов, ну и пошла неистовствовать разночинная братия, названная потом революционными демократами. Как писал В.Розанов, каждый первокурсник стал мечтать о свержении существующего строя. Либеральничанье, фронда вошли в моду. Народничество – поза, фиговый листок, который должен быть прикрыть антигосударственные устремления и цели мнимой заботой о народе. Были святые народницы, учительницы, но такие вскоре стали исключением, нежели правилом. Как-то очень быстро либералы превратились в бомбистов. Вдохновение бомбисты черпали в европейском либерализме, который продуцировали западные интеллектуалы словно специально для применения в России. Настала эра чужебесия – болезни заразной, прилипчивой к русской интеллигенции, которая, пудря мозги несчастного народа, навевая ему сказки о забугорных молочных реках в кисельных берегах, немало постаралась для свержения существующего строя и развала страны, причем неоднократного, пока мы не оказались в нынешнем положении, которое уместно назвать по-пушкински - «у разбитого корыта».

Показательный случай. Как-то на даче в сумерках я увидел супружескую пару, которая везла с колхозной фермы тачку навоза. Казалось бы, обычное дело – умыкнуть несколько ведер удобрения. Не покупать же целую машину по цене драгкамней! Но пикантность состояла в том, что соседка принадлежала к роду Веры Засулич. И я подумал: «Интересно, в кого бы стреляла Засулич, если бы знала наперед, что ее родственница будет воровать в колхозе навоз?»

После крымской кампании подоспела русско-турецкая война 1877-78 гг. – десятая по счету. Кровавая, жестокая, но за правое, святое дело – за братушек-болгар, за веру православную против неверных турок. Подъем в обществе небывалый! Наша армия могла за 2 недели освободить Константинополь, колыбель православия, взять под контроль проливы Босфор и Дарданеллы, но Англия и Австро-Венгрия пригрозили войной. Не потому что любили турок, а потому что всегда не любили русских, не хотели смириться с укреплением позиций России на Балканах.

Турция подписала Сан-Стефанский договор, выгодный России и балканским славянам. Но западный политбомонд организовал очередной всеевропейский сходняк под названием Берлинский конгресс. Председательствовал Бисмарк – германский канцлер, считавший себя учеником и другом русского канцлера князя А. Горчакова. При открытии конгресса Бисмарк сразу же заявил, что здесь они собрались не совещаться о счастье болгар, что и произошло – болгарам не позволили создать свое суверенное государство, а всего лишь автономное княжество, главу которого утверждал султан с согласия великих держав. Берлинский трактат, который фактически упразднял результаты победы в русско-турецкой войне, вынужденно подписал А. Горчаков. Унижению России способствовал Бисмарк, который вел закулисные интриги против своего старшего друга и учителя, преследовал свои, пангерманские цели. Оберскот, как его характеризовал Александр III, повел дело так, что А. Горчаков вынужден был уйти в отставку. Берлинский конгресс посеял семена двух мировых войн, не считая так называемых региональных балканских войн 1912-13 гг. Конфликты на Балканах новейшего времени – злокачественное эхо Берлинского конгресса 1878 года.

Россия в конце XIX века, благодаря высоким темпам экономического развития, грозила превратиться в мировую сверхдержаву номер 1. Прирост ВВП в 18-20 процентов ежегодно, тот факт, что европейские цены стали формироваться на нижегородских ярмарках, потребовали от хозяев Европы принятия срочных мер. Ставка была поставлена на подрыв страны изнутри, на уничтожение России руками самих русских. С помощью поляков, украинофилов, выведенных искусственно в Вене, Праге и Варшаве, сионистов и бундовцев, будущих басмачей и т.п.

Как нельзя кстати (для европейского политбомонда) обострились русско-японские отношения на ниве раздела Китая и Кореи. Франция и Германия интриговали против Японии на стороне России, обостряя их отношения, но как только те накалились, благоразумно отошли в сторону. Великобритания заключила в 1902 году англо-японский союз, направленный против России, позволивший японцам подготовить войну с северным соседом. Войну Россия, неизмеримо более сильная в военном и экономическом отношении, позорно проиграла.

Царь и его бюрократия хотели с помощью внешнего конфликта консолидировать общество, раздираемое всевозможными организациями или, точнее, бандами революционеров и террористов. Показательно, что волна антиправительственной активности совпала с началом русско-японской войны, а поражение стало прелюдией революции 1905 года. Как бы ни хотелось усматривать тут закономерность, но она глаза колет.

Россия после этих уроков сосредоточилась, власти расправились с бунтовщиками, и снова, под руководством А.Столыпина, пошел рост экономики и могущества страны. Столыпина убили, но дестабилизация в стране не нарастала. Настала пора внешнего военного воздействия.

Николая Кровавого и его синклит европейский бомонд поймал на примитивнейшую приманку. В России не забыли унижения после русско-турецкой войны, помнили, что это было делом рук германского канцлера. И когда в Сараево убили австрийского эрцгерцога Фердинанда, в России вдруг вспомнили о проливах, о национальном позоре образца 1878 года. Появилась возможность столкнуть Россию и Германию, которые возглавлялись двоюродными братцами, плюс старую недоброжелательницу Российской империи – Австро-Венгрию, игравшую на Балканах слишком большую роль, прямо скажем, не по чину. И столкнули. Вынуждены были и сами ввязаться в бойню.

Параллельно развернулась работа по внутреннему разложению России - с помощью Ленина на деньги германского генштаба, и Троцкого – на деньги английской разведки и американских миллионеров. Других разрушителей не называю – имя им легион. Совершили революцию, превратили войну империалистическую в гражданскую.

Что же касается империалистической войны, то Россия, вынесшая всю тяжесть мировой бойни, понесшая на театре боевых действий самые большие людские потери, была вообще исключена из числа стран-победительниц. По-европейски цивилизованно и справедливо, не так ли?!

Из нашего времени виднее, что политика мировых держав была направлена на перемалывание цвета русского общества в самой кровавой гражданской войне в истории человечества. Они помогали белогвардейцам ровно столько, чтобы те не победили. Если бы захотели задушить большевизм, то легко бы это сделали. Но тогда пришлось бы выступать против тех сил, которые они столько десятилетий пестовали. Большевистскую руководящую спарку Ленин-Троцкий они практически полностью контролировали. Не верили ни в их мировую революцию, ни в то, что они со своей бредовой и лживой идеологией удержатся долго у власти. Но просчитались - первую роль в большевистской России стал играть Сталин, который очистил страну от кровожадной ленинской гвардии и троцкистов-интернационалистов – по существу репрессии были второй гражданской войной, расплатой за преступления в годы красного террора и первой гражданской войны. Самая большая потеря в репрессиях – уничтожение цвета крестьянства, которое марксисты-ленинцы квалифицировали как носителя мелкобуржуазной идеологии.

Сталину не удалось подготовить страну к войне с фашизмом. Пришлось чистить военные кадры. Точки зрения, что существовал антисталинский заговор во главе с Тухачевским, придерживаются сейчас многие исследователи. «Лес рубят – щепки летят» - очень русская пословица, поэтому пострадали многие, которые были «вовсе не при чём».

Со времен горбачёвской «катастройки» в сознание россиян вдалбливается мысль, что вторую мировую войну развязали на пару Гитлер и Сталин, при этом якобы «вождь всех народов» гораздо более виноват, чем его бесноватый спарринг-партнер. Ложь, рассчитанная на легковерие давно сбитых с панталыку народных масс. На самом деле Советский Союз делал всё от него зависящее, чтобы обуздать Гитлера. После позорного мюнхенского сговора, который руками европейских политиков толкал гитлеровцев на восток, СССР был готов перебросить в Чехословакию тридцать дивизий, но ее правители не приняли помощь. Предпочли фашистскую оккупацию.

Все предвоенные годы переполнены фактами имитации переговоров по созданию антигитлеровской коалиции – грубо говоря, хозяева Европы динамили это дело, выжидая, когда гитлеровские орды нападут на Советский Союз. Так и произошло, а Запад пришел на помощь СССР, поскольку сопротивление советских войск было единственной гарантией, предотвращающей вторжение Гитлера на Британские острова.

Естественно, что после разгрома фашизма Запад вернулся к любимому занятию – устраивать везде и всюду козни России. Речь Черчилля в Фултоне - всего лишь озвучивание команды: «Ату их!» Не было бы Черчилля, был бы кто-нибудь другой. Иезуитство в выборе оратора состояло в том, что Черчилль в годы войны был союзником Сталина, СССР.

Разразилась холодная война – закономерное следствие предыдущих идеологических и специальных акций против России на протяжении многих десятилетий. Во многих точках планеты начались вооруженные конфликты, в которых так называемые национально-освободительные движения поддерживал Советский Союз, а их противников – Запад. Всё возрастающую роль в борьбе с СССР играли США – они вышли из войны менее всего пострадавшей страной, но больше других выигравшей и укрепивший свое влияние в мире. Долгие годы в США всё было направлено на претворение в жизнь известной речи А. Даллеса, которая стала программой их действий в холодной войне. И претворяются сегодня, хотя вроде бы холодная война закончилась.

Разве можно удивляться тому, что на Западе считают СССР союзником Гитлера, и что американцы – главные авторы победы во второй мировой войне? Скоро и наша молодежь будут считать так же – к этому ведут дивизии специалистов по промыванию мозгов, отнюдь не лишившихся работы после «завершения» холодной войны.

Эта война обошлась только американским налогоплательщикам в гигантскую сумму – 35 триллионов долларов. А сколько фунтов стерлингов, франков, разных марок, песо, лир и иен, а также рублей, ушло на неблаговидные дела? Советский Союз мог сопротивляться холодной агрессии, в которой немалую роль играли всевозможные диссиденты, только за счет сырьевых ресурсов, беспощадной эксплуатации народа и его низкого уровня жизни.

Сталин не принял американскую подачку в виде плана Маршалла. Трудно сказать, было ли это мудрым решение. Возможно, что план Маршалла помог бы выйти Советскому Союзу из образа бастиона марксизма-ленинизма, в отдаленной перспективе - за счет демократизации страны был бы предотвращен его распад. Вообще у Сталина положение было гораздо хуже губернаторского. В стране господствовала марксистско-ленинская идеология, по природе своей чужебесие – бывший семинарист этого не мог не понимать. Не затрагивая особенно «вечно живое учение», он пытался развивать его дальше своими сочинениями, а на самом деле возрождал империю, во время войны опирался на патриотизм, на православную церковь. В итоге оставил после себя великую и могучую державу, способную сопротивляться в холодной войне.

Хрущев, уцелевший троцкист и, пожалуй, самый кровожадный нукер из сталинского окружения, решил и свои преступления свалить на Хозяина. Донецкие писатели когда-то рассказывали мне, что один исследователь нашел протокол собрания времен революции, где черным по-белому было написано, что от фракции меньшевиков выступил Н. Хрущев. Не этим ли объясняется тот факт, что шахту, на которой он якобы рубал уголек, так и не могли найти?

Черчилль отдавал Хрущеву пальму первенства среди борцов с социализмом. Дорвавшись до власти, Никитка решил реализовать на практике свои юношеские мечты троцкистского пошиба. Поддерживал в Африке даже каннибалов, которые заявляли, что они строят социализм – национально-освободительные движения как бы были в русле пресловутой мировой революции. Делил партию на две партии – промышленную и сельскую, уничтожил отраслевые министерства, сокращал армию, создал совнархозы, обрезал приусадебные участки, отобрал коров у колхозников, заставил колхозы выкупать технику машинно-тракторных станций, подорвал сельское хозяйство европейской части страны за счет перераспределения ресурсов в пользу целинных и залежных земель, внедрял якобы бесплатный хлеб в столовых, принуждал сеять кукурузу вплоть до полярного круга, тем самым поставил страну в прочную зависимость от американских экспортеров зерна и почти организовал в Советском Союзе голодовку. В области культуры, литературы и искусства вел себя как слон в посудной лавке. Поднял новую волную гонения на православную церковь, едва не устроил на планете термоядерную войну... Но по сей день Никита почитается «либеральной» шантрапой чуть ли не отцом русской демократии и антисталинистом №1.

При Никите было положено начало демонтажу государственности страны, что было названо мягким термином «волюнтаризм». Брежнев на время остановил этот процесс, но идея демонтажа, как пламя в торфе, проникла в нравственные глубины управленческого класса СССР, так называемой номенклатуры, которая пожелала править социализмом, а жить по-капиталистически, в обществе потребления. И этот безнравственно-организационный уродец стал как бы кодом действий номенклатуры.

Приоритетом была объявлена разрядка международной напряженности, само собой разумеется, в одностороннем порядке. Заговорили о создании общеевропейского дома. Под эту сурдинку Брежнев, находящийся уже на «колесах», подписал Заключительный акт Хельсинского совещания. Интересно, что в те дни известный историк и писатель Сергей Семанов говорил мне, что подписан акт капитуляции. Пройдут годы, и в прессу просочатся откровения на тот счет, что Заключительный акт был подготовлен в недрах небезызвестной французской спецслужбы сюрте насиональ.

С. Семанов был прав. Правящая верхушка больше всего на свете боялась упреков по части несоблюдения хельсинских соглашений, выкорчевывая хоть мало-мальски здравую мысль, обеспокоенность по поводу положения в стране, в культуре, духовности. Диссидентство превратилось в престижную, особо почитаемую на Западе и высокооплачиваемую профессию. Оно как бы воевало против коммунизма, в действительности же – против России. Здесь налицо традиция и закономерность: либералы западного прикорма во времена царизма воевали против самодержавия, во времена коммунизма – якобы против собственного же прозападного чужебесия, но внедренного в жизнь, сейчас – якобы против отхода от магистрального направления по вхождению в число «цивилизованных стран», но все это в основе своей одним миром мазано – антирусским.

Ставка была сделана на нравственное разоружение нашего народа. Оно оказалось гораздо эффективнее военной агрессии – во время нее народ консолидируются, и военного разоружения - оно практически не влияет на состояние общества. А нравственное разоружение, подкрепленное горбачевским коварным лозунгом «всё разрешено, что не запрещено», взорвало страну, унесло в России столько жизней, сколько она их потеряла в Великой Отечественной войне.

В последние годы махровым цветом расцвела ципковщина – кривое, злокачественное зеркало процессов, происходящих в России. Известный горбачевец и поклонник Яковлева (того самого, по кличке Пистолет, главпрораба «перестройки», о котором говорили, что где бы он ни ступил, ничто не растет) Александр Ципко то сомневается в том, что русский народ способен сам устроить свою судьбу, то велеречиво рассуждает о причинах поражения так называемой русской партии в борьбе за симпатии россиян с Гавриилом Поповым, Еленой Боннэр и Галиной Старовойтовой («ЛГ», «Русская идея или русский миф?» №8, 2007). У русской партии были два журнала «Молодая гвардия» и «Наш современник», несколько работников издательства «Молодая гвардия», которые опирались на жидкие круги патриотических настроенных писателей и журналистов. А противостояли им, прежде всего, ЦК КПСС, многие газеты и журналы, зарубежные идеологические центры-монстры с богатейшими бюджетами. Не на стороне патриотов, а на стороне либералов-западников была политическая поддержка с обеих сторон – потому что Советский Союз вынужден был исправно платить оброк по третьей корзине Хельсинских соглашений. И обвинять русскую партию в том, что она в этих условиях проиграла по причине неинтеллекуальности ее лидеров, непривлекательности ее идеалов для народа - попросту игра краплеными картами.

Диву даешься, когда читаешь у Ципко: «Ленин и Троцкий хотя бы не покушались на святое, на цвет российской нации». Кстати, такой нации не было и нет. Неужели Ципко не слыхивал о красном терроре, многих тысячах офицеров, арестованных в Питере и расстрелянных, о расправе над офицерами в Крыму, когда им привязывали к ногам камни, а потом они стояли, как часовые, на морском дне? А сотни тысяч ученых и интеллигентов, тысячи священнослужителей, уничтоженных подручными Ленина и Троцкого – по «интеллектуалу» Ципко не цвет нации?

Кто жил в эпоху косыгинского изобилия и сусловского духовного богатства, тому не надо объяснять, что это такое и почему народ был согласен на что угодно. С одинаковым пафосом он воспринял жесткое наведение порядка в стране Андроповым. Ничуть не горевал, ждал перемен к лучшему, когда страна регулярно погружалась в траур по поводу ухода в мир иной кремлевских старцев. С вдохновением и небывалыми надеждами встретил Горбачева.

Когда говорливый ставрополец был переведен в секретари ЦК по селу, мне один вор в законе, завязавший с криминалом навсегда и написавший рукопись-исповедь, неожиданно так прокомментировал взлет Горбачева: «Кого они поставили? Они думают, что мы не знаем, сколько стоят ордена на Ставрополье?!» Моей челюсти не оставалось ничего иного, как красноречиво отвиснуть.

Когда Горбачев затеял толковище с народом в Ленинграде, то о необычной реакции на него рассказала мне писательница и переводчица Инна Сергеева. Её муж, очень внимательно смотревший репортаж из Питера, сказал ей: «Ну, этот нам и покажет!» И умер. Видимо, в предсмертье у человека, который уже на пути к Богу, обостряется подлинное, а не мошенническое ясновидение.

И еще одно такого же, косвенного плана, наблюдение. Ассоциация английских издателей пригласила нас, нескольких участников Лондонской книжной ярмарки, на ужин в элитарный клуб, если не ошибаюсь, Club of the Reconstruction. В нашей стране вовсю бренчала «перестройка», британские коллеги особо подчеркивали, что это клуб Перестройки, что он существует с середины XIX века. Клуб явно закрытый, не исключено, масонский – в Интернете не удалось найти даже упоминание о нем. Это очень респектабельное заведение, где можно было членам клуба даже вздремнуть на диване, угощали изысканными блюдами. Лишь потом, когда я вспомнил, что М.Тэтчер употребляла термин «перестройка» (под влиянием этого клуба?) задолго до появления на политической арене Горбачёва, до меня дошёл смысл того, почему английские коллеги так нажимали на слово reconstruction. В английском языке оно означает не только перестройку, реконструкцию, но и восстановление – чего, надеюсь, объяснять не надо. Само существование клуба Перестройки в сугубо консервативной стране если не загадочно, то трудно объяснимо. Проблема проясняется лишь тогда, если взглянуть на заведение с позиций вольных каменщиков.

Не исключено, что в первый свой приезд в Англию М.Горбачев весьма понравился М. Тэтчер. Между прочим, сопровождавший Горбачёва поэт и депутат на ту пору, Егор Исаев на встречу с нею не был приглашен. Его отправили на Хайгейтское кладбище возлагать венок на могилу К.Маркса – об этом я слышал непосредственно от Егора Александровича. Вот тогда-то мадам и подсказала Горбачеву идею reconstruction CCCР? Думается, именно так, поскольку ни до, ни после «минеральный» секретарь не предлагал ни идей, ни откровений подобного уровня. Нельзя же, право, считать удачным его «новое мышление» (мышление вообще или есть, или отсутствует), разглагольствования по поводу «общечеловеческих ценностей» - камлания явно с чужого голоса, к тому же, явно антирусской и антироссийской направленности эти «ценности». Чем можно объяснить былое заботливое шефство М.Тэтчер над Горбачевым? Следовательно, баронессу можно считать боной, гувернанткой горбачевской «перестройки» или мамкой – поскольку политика все-таки сродни панельному промыслу?

Горбачёв крушил СССР не очень решительно, поэтому его на Западе предпочли заменить на более темную и необузданную разрушительную силу. Поразительно, насколько наш народ по-детски внушаем – его заставили полюбить Ельцина, главным образом, за то, что он также, как и он, не брезговал горькой. Для того чтобы сковырнуть Горбачева с Кремля, Ельцин с подельниками разрушил СССР, обесценил неисчислимые труды и жертвы многих поколений по созиданию Великой России. Прощения этому нет и быть не может, поэтому я по несколько раз в год предлагаю тост за здоровье Горбачева, Ельцина и их окружения - дабы они дожили до Беловежского международного трибунала и предстали перед ним в самом лучшем виде. Между прочим, если перечитать материалы Нюрнбергского трибунала, то поражаешься тому, что процентов на 80 не надо даже придумывать формулировки – до того они подходят к характеристике действий властной верхушки, начиная с «перестройки».

Президент Путин только в последние два года в своей политике, хоть и непоследовательно, однако всё больше берет курс на соблюдение национальных интересов России. Как говорится, за мюнхенскую речь ему многое простится. Однако ВВП хромает забугорным либерализмом на обе ноги. Чего, к примеру, стоит его питеризация всей высшей бюрократии страны, необъяснимая терпимость по отношению к чубайсам, зурабовым и пр., к остервеневшим от жестокости, безнравственности и вседозволенности СМИ, особенно, к телевидению?

Президент «не видит», как ценами отторгают Россию от стран СНГ, прежде всего от Украины и Белоруссии. Стоимость пересылки бандероли из Москвы в Харьков примерно в 4 раза дороже, чем в Санкт-Петербург, минута междугородного разговора по телефону с Нью-Йорком в 6-8 раз дешевле, чем с Харьковом или Донецком. А цены на билеты?!

Но зато в стране разворачивается кампания по пресечению деятельности экстремистов. Заставьте, Владимир Владимирович, свое окружение почаще, внимательнее и покритичнее присматриваться к себе в зеркале. Настоящие экстремисты те, кто развалил и разграбил страну, кто обездолил стариков, лишил их льгот, унижает позорными подачками, называемыми пенсиями, оставляет без будущего детей и подростков жлобской политикой коммерциализации образования, кто безумствует в Куршевелях за счет прикарманенных недр, принадлежащих всему народу, кто вздувает инфляцию и так далее. Разве у нас так называемые правоохранительные органы белые и пушистые, лишены экстремизма? Бюрократия, берущая нынче не борзыми щенками, а миллионами «зеленых», всевластная и бесконтрольная, измывающаяся над людьми – не экстремистка? А те, кто протестует против всего этого – какие же они экстремисты? Они жертвы подлинных, злостных экстремистов.

Эта статья не претендует на строгую научность и доказательность. Она всего лишь аннотация будущих исследований в этом направлении или опровержений с точки зрения противоположной. Осознание того, что против нас вот уже двести лет ведется жестокая и коварная война – это не экстремизм, не разжигание межнациональной розни, а высказанная вслух писательская догадка. Автору хотелось бы, чтобы она получила хотя бы статус гипотезы, стала предметом общественного внимания.

Потому что больше не замечать Великой Антирусской войны, не изучать ее закономерности, не делать выводов из колоссального вреда от чужебесия в мозгах и действиях, бесконечных реформ и революций, регулярных военных агрессий больше нельзя. Если старушка Европа, исходя из богатейшего опыта своего пакостничества по адресу России, стала хоть иногда терпимее относиться к нашей стране, то заокеанский ковбой, распоясавшийся нынче дальше некуда, может немало принести бед нашей стране и нашему народу. Это как раз тот случай, когда определение, идентификация явления дорогого стоит.

Совершенно очевидно назрела необходимость создания мощного Института русской цивилизации, который бы изучал историю и состояние современных межцивилизационных отношений. Выдавал бы рекомендации власти и обществу в эпоху глобализации. Институту можно было бы поручить разработку проекта Всемирной хартии о процветании, сохранении и безопасности цивилизаций, которая бы исключала межцивилизационные «тихие войны» и конфликты, обеспечивала их равноправие и суверенность.

Крайне назрела необходимость создания в нашей стране Музея геноцида народов России. Он должен отражать жертвы репрессий и холокоста, но и в более широком плане - жертвы чужебесия, радикализма, терроризма, различных конфликтов на национальной, религиозной почве, а также потери народов России от внешней агрессии. Должны быть названы все враги и палачи России поименно, осмыслены причины народных бед во имя того, чтобы они больше никогда не повторялись. У каждого «цивилизатора» при посещении Музея должны вставать волосы дыбом от того, сколько же вынесли народы России, чтобы сохранить самих себя и свою самоидентичность.

Должно стать правилом, чтобы каждый высокий визитер в обязательном порядке посещал этот музей и чтобы отказ от посещения рассматривался как акт неуважения и оскорбления России и его народа. «Цивилизаторам» надлежит знать, что мы всё помним, всё знаем и желаем, чтобы и они знали результаты своих действий. Потрясение от посещения Музея, а оно не может не быть, должно отбивать охоту устраивать России каверзы, пестовать команды новых реформаторов-разрушителей, радикалов, террористов, «либералов» западного прикорма и т.д.

Невозможно понять, почему холодная война не завершилась международной конференцией, мирным договором или иным правовым актом, предотвращающим подобные столкновения стран или группы стран в будущем. Разумеется, такие идеи – не уровень ни Горбачева, ни Ельцина, но общество должно требовать от властей подвижек в этом направлении. В электронную эпоху опасность ведения идеологических, цивилизационных, раскультуривающих, расчеловечивающих, дезориентирующих акций, навязывающих ложные цели и ценности, чрезвычайно велика. Человечество должно быть защищено от таких напастей, а их инициаторы, организаторы и исполнители должны нести заслуженную кару. Нынешняя всепланетная тревога по поводу того, началась новая холодная война или еще нет, - весомый аргумент за международную конференцию и правовой акт, освобождающих человечество от таких войн.

Автор Александр Ольшанский