Разбирая «Стратегическое видение» Збигнева Бжезинского.
Начиная разговор о современной политической публицистике как жанре и инструменте политической инженерии, нужно сразу же чистосердечно себе признаться: Россия находится вне общемирового контекста. Время от времени в российское информационное пространство просачиваются чаще всего околонаучные слухи о презентации той или иной книги столпов мировой политики – главным образом, представителей американского истеблишмента. Но и эти редкие броуновские волны доказывают очевидное – то немногое, что доходит до России, рассматривается в отечественной аналитике изолированно от общемирового контекста, рассматривается так линейно, что сводит информативную ценность к нулю.

А ведь этот жанр на сегодняшний день является одним из немногих возможностей анализа и реконструкции существующей модели мира, понимания логики и мотивации сильных мира сего.

Политическая публицистика: забытые русскими законы жанра

В целом деградация нашего сознания напрямую связана с упадком теории и практики государственного управления. Жанр политической публицистики в России рассматривается как «удел пенсионеров», способ повышения пошатнувшейся самооценки. С одной стороны это объяснимо: самоизоляция российских элит не предполагала диалога даже с лояльными общественными группами. С другой стороны, это привело к тому, что действия государства зачастую представляют загадку даже для лиц прямо к элите причастных. Сейчас мы наблюдаем попытки реанимирования жанра. Однако эти попытки бесконечно далеки от образцов отечественной политической публицистики, которыми, к примеру, являются программные статьи И.В. Сталина.

Эталоном сейчас выглядит американская (главным образом) научная традиция, известная своим стремлением к максимальной и подробной фиксации окружающего мира. Нужно сказать, именно наличие столь всеобъемлющего нарративного материала объясняет способность западного интеллектуального мира к долговременному планированию. Думаю, хорошо известен случай, когда после окончания Второй мировой войны, первым, чего потребовали американцы от плененного германского генералитета – это написание своих самых подробных автобиографий.

Каждый отрезок современной политической истории США дает огромное количество материала, начиная от мемуарной литературы и заканчивая научными статьями и комментариями. Любой мало-мальски значимый персонаж политического ландшафта Вашингтона оставил после себя полное фактов описание своей деятельности. Бывшие и действующие функционеры Госдепартамента, администрации Белого Дома, разведывательного сообщества и Пентагона являются активными участниками общественного и научного диалога, в котором обсуждаются различные аспекты глобальной политики. Такая добросовестность дает исследователю огромный пласт информации, раскрывающей логику принятия решений и мироощущения элитариев на том или ином историческом этапе.

Именно это – понимание логики действий оппонентов, роли и места своей страны в планах других государств, является одной из самых больших проблем в современной политической истории России. Последние 20 лет мы напоминаем Китай начала прошлого века, когда от имперского высокомерия, представления о себе как о центре мира, последняя династия Цин вдруг переходила к беспричинному самобичеванию.

Российской элите есть чему поучиться у своих американских коллег. Главное достижение американской политической культуры заключается в выведении и тщательной селекции интеллектуального ядра, которое и является носителем долговременной стратегии действий. Суть в том, что эти люди не делают из своих планов секрета.

Америка и кризис глобальной мощи

Такое долгое вступление посвящено в принципе довольно рядовому событию – появлению новой книги одного из патриархов американской политики Збигнева Бжезинского «Стратегическое видение: Америка и кризис глобальной мощи» (Strategic Vision: America and the Crisis of Global Power).

Тезисную базу книги, при желании, можно найти в февральском выпуске Foreign Affairs, в статье «Балансируя на Востоке, обновляя Запад, большая стратегия Соединенных Штатов в эпоху глобальных перемен» (Balancing the East, Upgrading the West U.S. Grand Strategy in an Age of Upheaval).

Главным сюрпризом для большинства отечественных поклонников и ненавистников Бжезинского является тот факт, что России в мыслях автора уделено меньше четверти всего объема. Более того, наша страна не является более предметом геополитической механики Бжезинского. Автор засматривается в калейдоскоп проблем ЕС и в будущее Восточной и Центральной Европы, предрекая России незавидную участь медленного угасания между набирающим силу Китаем и предкризисным ЕС.

Предметом особого внимания автора также является ось отношений США – Китай (в перспективе Индокитай), которая определяет логику интересов и действий Соединенных Штатов.

В целом, структура будущего по Бжезинскому имеет под собой все материальные основания – Индокитай сейчас обладает не только всеми необходимыми людскими, технологическими и валютными резервами, но и что более важно – автономной банковской системой, второй в мире после англо-саксонской. КНР является крупнейшим держателем ценных бумаг США и долларовой валюты. Исходя из этого вполне очевидно, что Восточный мир является единственной в мире силой, чьи возможности в той или иной степени подпадают под формат геополитической субъектности.

Вместе с тем, что любопытно, что совершенно выпали из поля зрения автора такие немаловажные регионы, как Ближний Восток и Южная Америка. Такое красноречивое молчание говорит в пользу версии, что указанные ареалы не являются более приоритетными для Америки.

Конечно же, оценка Бжезинского не является истиной в последней инстанции – это даже не прогноз, а подход к дальнейшим шагам на международной арене мира. Но это оставляет за Россией большое пространство и возможности для геополитического маневра, как на знакомом поле арабского Ближнего Востока, так в формате динамично растущего индейского самосознания Латинской Америки. Несмотря на мнение господина Бжезинского, арабский и тем более, индийский национализм не потеряли исторического шанса к генезису в нацию.

Также остались в статье Бжезинского за рамками рассмотрения иранский вопрос и проблемы ареала Центральной Азии и Среднего Востока. Это прямо говорит о том, что конфликт с Ираном вполне управляем и не имеет исторической или геополитической подоплеки. Игнорирование же Бжезинским Афганистана и Центральной Азии говорит в пользу гипотезы о том, что США не намерены более нести какой-либо ответственности за регион, и все «грехи» за прошлое десятилетие будут переложены на тех, кто останется в регионе после ухода Соединенных Штатов. Это в первую очередь, конечно, Россия, и в какой-то мере европейские союзники США по НАТО.

В целом, логика Бжезинского вполне укладывается в прокрустово ложе бурно обсуждаемой в последнее время стратегии «борьбы с тиранией», которая позволит США оставить после сворачивания своего присутствия на Ближнем и Среднем Востоке дела региона в полном расстройстве и хаосе.

Стиль мышления политического стратега

Как уже было сказано выше, главный интерес для российского исследователя представляет не точка зрения автора на будущее мира, а стиль его мышления и используемая им методология. Удивительно, но большинство отечественных исследователей, анализируя текст Бжезинского, совершенно забывают о базовых инструментах источниковедения. В России привыкли яростно оппонировать мнениям из-за океана, аргументируя отсылками к некой «объективной картине мира».

Между тем, никакой объективной картины мира для американского истеблишмента не существует. Американский политический класс сам конструирует картину, ставя свой субъектный подход во главу угла.

Следующей практической ошибкой является неверное понимание аудитории. Глупо рассматривать себя в качестве приоритетного читателя подобной литературы. Такие книги пишутся не для русских. В большинстве случаев мы являемся посторонними свидетелями сугубо внутреннего американского диалога. Бжезинский даже не рассматривает заокеанскую аудиторию как возможного оппонента. В этом заключается ключевая особенность мироощущения всего американского политического класса.

Все утверждения автора являются не предметом обсуждения, а консолидированным мнением какой-то части элит на предмет дальнейших стратегических шагов Соединенных Штатов на глобальной карте мира. Зато четкое понимание целей и задач Америки в обозримой исторической перспективе дает возможность выстраивания внятной и логически выверенной внешней политики РФ. Для России взгляд со стороны одного из самых жестких оппонентов Кремля, еще со времен советско-американского противостояния, является хорошим мотиватором к критическому осмыслению своей роли и места в мире. Выставленные Бжезинским приоритеты, позволяют пересмотреть принципы внешней политики РФ как по ключевому для США ареалу Юго-Восточной Азии, так и по тем областям, где, по мнению патриарха американской политики, влияние США подавляющее. Явно недооценен автором потенциал арабского национализма, имеющего зонтичную политическую надстройку в виде социалистической идеологии БААС.

Вместе с тем, мнение господина Бжезинского не стоит рассматривать как краткое изложение американской стратегии на ближайшие 10-15 лет. Американский политический долгожитель выступает скорее в роли выразителя определенной, пусть и не самой влиятельной части американских элит. Высказанные оценки, несомненно, будут влиять на дальнейший внешнеполитический курс Соединенных Штатов.

Александр Костин