Перекрыв поставки нефти, США, не объявляя войны, смогут фактически загнать КНР в угол. Это, конечно, не значит, что они обязательно начнут реализовывать такую программу сразу, как только разберутся с Ираном, и даже, что вообще дело дойдет до этого. Главное, что они получат возможность в любой момент посадить КНР на голодный топливный паек.

Официальное заявление руководства США о замене Ближнего Востока на Дальний в качестве геополитического приоритета (цель которого «сдерживание» Китая) прозвучало в тот момент, когда ситуация в первом из этих регионов накалилась до предела. Морская группировка в Персидском заливе, сейчас усиливающаяся за счет прибытия дополнительных авианосных сил, уже может нанести серьезный ущерб военной и гражданской инфраструктуре Ирана, а его военно-морские силы попросту уничтожить. Тон американской дипломатии и примкнувшей к ней европейской в отношении Тегерана становится все жестче, а противоборствующие стороны, по мнению многих экспертов, уже находятся практически в двух шагах от точки невозврата. Добавим к этому и ситуацию в Сирии, которая тоже может перерасти в военный конфликт вооруженных сил НАТО с армией Башара Асада. Тогда как в рамках новой геополитической стратегии пока лишь заявлена передислокация 2,5 тысяч американских морпехов на базу в Австралию, что вряд ли может напугать КНР, хотя она и выразила свою озабоченность по этому поводу.

То есть, если судить сугубо с позиций сегодняшнего дня, то именно Ближний Восток по-прежнему выглядит главным приоритетом американской внешнеполитической стратегии. Конечно, на это можно посмотреть так, что дальневосточная стратегия рассчитана на длительную серьезную перспективу, а ближневосточная только на решение насущных проблем, которое возможно, не займет много времени (отбомбардироваться по Ирану так, чтобы лишить его возможности вести атомные разработки и плюс добиться смены режима в Сирии).

Но можно взглянуть и по-другому, предположив, что последние несколько лет США реализуют только одну единственную дальневосточную стратегию, направленную против Китая, а все происходящее сейчас на Ближнем Востоке лишь является элементом этой стратегии.

Сложно поверить, что США всерьез опасаются иранской атомной бомбы, даже если допустить, что она появится в скором времени. Никакой угрозы США такая бомба не представляет, но именно эта страна больше всех бьет в набат по поводу атомной программы Тегерана, которую Вашингтон считает вполне достаточным условием для «казус белли».

В свете этого более предпочтительной выглядит версия, что американцев интересует не иранский атом, а, как ни банально это прозвучит, иранская нефть. Только ни в том смысле, чтобы установить прямой контроль над ее добычей, а в том, чтобы взять в свои руки кран, регулирующий потоки «черного золота» из этой страны. Кран, который можно было бы закрыть в любой момент.

Недавно один такой кран, правда, с несколько меньшей мощностью, уже перешел в руки НАТО (считай, США) — речь, понятно, идет о Ливии. Вспомним, Каддафи последние годы демонстрировал всяческое дружелюбие к Западу, пустил в страну европейские компании, но все-таки это был не тот человек, который по указке из Вашингтона мог бы остановить свой экспорт в указанную «свыше» страну. Свергнувшие и убившие его оппозиционеры, надо полагать, более «договороспособны».

С Ираном полюбовно договориться по такому вопросу не получится, а расчеты на оранжевую революцию в этой стране пока не оправдываются. Единственный вариант — война, но с локальной целью — лишить Тегеран возможности экспорта нефти. Большего от Ирана американцам пока не требуется (прекращение атомных разработок — это подарок союзникам в лице Израиля и Саудовской Аравии), тем более, что остановка экспорта создаст такие проблемы для иранской экономики, что этому государству уже будет не до атомных программ.

Заметим, что где-то еще лет 7-8 назад Вашингтон мог серьезно рассматривать возможность масштабной сухопутной операции против Ирана — в 2003 году сложилась идеальная ситуация, когда американцы взяли эту страну в клещи, располагая крупными группировками войск в Ираке и Афганистане. Сейчас уже мало кто вспоминает о том, что в начале 2005 года война между США и Ираном уже многим казалась неотвратимой. Но ожесточенная борьба иракских и афганских повстанцев против оккупантов, а также сомнения в стане европейских союзников в ее целесообразности (экономика ЕС была на подъеме и война никаких выгод не сулила) свели эти планы на нет.

В 2008 году разразился кризис, который больно ударил по экономике западных стран, но почти обошел Китай, позволив ему существенно укрепить свои не только экономические, но и геополитические позиции, после чего, как представляется, дальневосточная стратегия США окончательно стала главным приоритетом. Но претворение ее в жизнь началось в соответствии с концепцией «стратегии непрямых действий» Лиддел Гарта не у китайских берегов, а на Ближнем Востоке.

Возникает резонный вопрос — так ли опасно для КНР полное прекращение поставок нефти из Ирана? В настоящее время доля импорта нефти составляет более половины объемов потребления (свыше 200 млн тонн в год) Китая, но, при этом собственные разведанные запасы весьма невелики — порядка 3 млрд тонн. При этом, с каждым годом зависимость от импорта растет, растут и цены на топливо — бензин в КНР где-то на треть дороже, чем в Штатах. Эти цены подталкивают инфляцию, а также увеличивают себестоимость продукции, идущей на экспорт.

Основными поставщиками нефти в Китай являются Саудовская Аравия, Ангола, Иран. Россия на 4 месте, но ее отрыв от лидеров первой тройки достаточно приличный и доля в импорте составляет порядка 7%. Далее идут Судан, Оман, Кувейт и еще целый ряд стран. Обратим внимание на тот факт, что Саудовская Аравия является ближайшим союзником США и сейчас американцы помогают этому государству в реализации собственной геополитической стратегии на Ближнем Востоке.

Что касается Анголы, то после распада СССР это государство переориентировало свою внешнюю политику в западном направлении. Логично предположить, что, по просьбе американских друзей, Саудовская Аравия может найти предлог, чтобы отказаться от поставок нефти в Китай. С Анголой будет сложнее, но и ее можно будет запугать экономическими санкциями и новым витком межнациональных войн, раскалывающих страну. С Кувейтом и Оманом тоже проблем возникнуть не должно, равно как и с Индонезией. Поставки из Ирана ограничат силой, и останутся Россия с Казахстаном, Судан и далекая Венесуэла, которые просто физически не смогут в короткие сроки компенсировать выпадающие объемы. Тем более, в Венесуэле скоро грядут президентские выборы и, надо полагать, американцы приложат немало усилий, чтобы заменить Уго Чавеса на лояльного им президента, а Судан также можно будет уговорить присоединиться к эмбарго, посулив ему выход из международной изоляции и гарантии безопасности для его президента, ордер на арест которого выдал международный суд в Гааге.

Понятно, что Китай — это крупнейший рынок сбыта, терять такого потребителя не хочется, но прекращение иранского экспорта образует дефицит нефти на мировом рынке, который можно будет восполнить за счет поставок нефти, не полученных Китаем.

Если говорить о последствиях такого шага для Китая, то на энергетике КНР, завязанной на угле и последнее время — на газе, это сильно не скажется, а вот для промышленности, в первую очередь, экспортно-ориентированной, где топливная составляющая играет существенную роль это может привести к последствиям, близким к коллапсу. А там уже недалеко и до социальных потрясений с непредсказуемым результатом.

Конечно, потребителям западных стран, привыкшим к разнообразию дешевых китайских товаров, от игрушек до турбин, это будет не по нраву, но вот для пребывающих в депрессии экономик этих стран, резкое падение импорта из КНР может оказаться хорошим подарком. Пусть и не совсем корректный пример, но вспомним события 1998 года в нашей стране, когда скачок курса доллара и, как следствие, существенное удорожание импорта, стало серьезным стимулом для возрождения пребывавшей в упадке российской промышленности.

В КНР, похоже, видят эту опасность, поэтому Китай сейчас сокращает закупки нефти у Ирана, но компенсирует их в основном за счет стран (той же Саудовской Аравии, к примеру), которые предпочитают играть по американским правилам. Кроме того, Китай начал ужесточать условия экспорта редкоземельных металлов — он является монополистом на мировом рынке по их поставкам — давая понять, что у него тоже на руках имеются определенные козыри. Но, все-таки, значение этих видов сырья для мировой экономики в сравнение с черным золотом несопоставимо.

Получается, что США, не объявляя войны, смогут фактически загнать КНР в угол. Это, конечно, не значит, что они обязательно начнут реализовывать такую программу сразу, как только разберутся с Ираном, и даже, что вообще дело дойдет до этого. Главное, что они получат возможность в любой момент посадить КНР на голодный топливный паек.

Что делать Китаю, если это случится? Либо повторить самоубийственный опыт Японии времен Второй Мировой войны и попытаться захватить месторождения, которые разрабатывают его соседи (Вьетнам, в первую очередь), и на которые он предъявляет претензии. Но тогда КНР станет агрессором, и у США будут все основания вмешаться в конфликт. Все эти месторождения находятся на шельфе, а войну на море против Штатов КНР заведомо проиграет. Кроме того, единственный его потенциальный союзник в Совете Безопасности ООН и партнер по ШОС Россия окажется в крайне щекотливой ситуации. Ведь Вьетнам — наш старый политический и экономический партнер. Словом, военный вариант в целях решения проблемы энергетической безопасности выглядит чистой воды авантюрой.

Остается второе — договариваться с американцами на их условиях. Что могут США потребовать от КНР? Много всего интересного, но в первую очередь то, что любой запутавшийся должник хочет получить от своего главного кредитора.

Николай Хренков