Чтобы жизнь народа была успешной, люди должны иметь движок для достижения ценных результатов и тормоз, чтобы удерживать людей от дурных поступков и вообще неправильного поведения.

То и другое может быть устроено принципиально по-разному. Может – как паровой двигатель на старинной фабрике: один двигатель на всех и система трансмиссий для доведения движения до каждого станка. А может иначе: электродвигатель на каждом рабочем месте. Так вот у западного человека имеется встроенный движок и тормоз на каждого. У нас его нет. Нашего человека нужно толкать и тормозить извне. Сам он легко идёт вразнос или впадает в сон. Этим двигателем-тормозом всегда было и может быть только государство - больше некому.

Поэтому роль государства у нас гораздо больше, чем на Западе, что западными людьми, которые обычно очень плохо понимают нас и нашу жизнь, ощущается как «тоталитаризм» (или, кто к нам подобрее, как «патернализм»).

Русские совсем иначе понимают свободу, ощущают её, чем западные люди. Наполеон говорил: «Свобода – это хороший гражданский кодекс». Мысль радикально западная, она не могла прийти в голову русскому человеку. Свобода – это не «что хочу – то и ворочу», а определённость правил поведения. Мы же свою свободу, которая свалилась на нас двадцать лет назад, использовали для того, чтобы всё растащить и радикально прекратить работать.

Мы постоянно ждём каких-то условий извне. Поскольку у нас нет идеальных условий – лучше ничего не делать – вполне русская мысль. Помню, битое десятилетие из одной статьи в другую кочевала страшилка о невозможности предпринимательской деятельности в современной России: даже зарегистрировать компанию у нас невероятно трудно. Я за свою жизнь зарегистрировала немало компаний, и ничуть этим делом не затруднилась.

Нам, русским людям, нужно руководство. Нужно показать направление движения, проложить рельсы. И спросить за результат движения по этим рельсам. Тогда толк будет. Поэтому нам нужен некий «хозяин земли русской», коллективный или индивидуальный, который бы отвечал за всё и при надобности наказывал за отклоняющееся поведение.

Нашему человеку невыносимо, когда ему говорят: «Делай, что хочешь». Обычно в этом случае он не делает ничего. Он активен только под давлением: когда поджимают сроки, когда немецкие танки под Москвой, когда в случае неуспеха тебе голову оторвут. В обычных, нормальных, средних условиях русский человек впадает в своего рода летаргию – в тотальное отвлечение от собственных дел.

Мой муж и его товарищи заняты важным космическим проектом. Деньги есть, и их готовы заплатить, и реально платят, но желания работать со стороны учёных и инженеров – как-то не проглядывает. Конечно, потеряны кадры и навыки, но вот что интересно: те, кто может, - не слишком-то и хочет. За вполне адекватные, повторюсь, деньги. Просто неохота, лето, жара, ну его. Да и деньги для русского человека – не такая уж всеобъемлющая ценность, как для человека западного. Организаторы процесса не раз вспоминали байку про то, как товарищ Берия говорил товарищу Курчатову, сидя в укрытии на атомном полигоне: «Если эта штука не взорвётся, я тебе голову оторву». Сегодня при господстве гуманизма и политкорректности никто ничего оторвать не может. Вот и взрываются «штуки» вовсе не там, не тогда и не так, как им предписано. Взрываются, а также тонут, разваливаются, падают, горят – просто от небрежения и общей отвлечённости от дел.

Ну и что? Посыпать голову пеплом, что мы – не западный народ? Надо просто принять себя как есть и устроить жизнь так, чтобы проявлялись лучшие качества русского человека. Потому что при попытках устроить жизнь на европейский лад проявляются именно наши худшие черты.

Киплинг говорил: «… русский - очаровательный человек, пока он остаётся в своей рубашке. Как представитель Востока, он обаятелен. И лишь когда он настаивает на том, чтобы на него смотрели как на представителя самого восточного из западных народов, а не как на представителя самого западного из восточных, - он становится этнической аномалией, с которой чрезвычайно трудно иметь дело. Даже сам хозяин никогда не знает, какая из сторон его натуры откроется следующей».

Подтверждаю: трудно! С иностранцами - легче, чем с русскими. Будучи предоставленным себе, русский контрагент врёт, исчезает, срывает сроки.

Сейчас распространены т.н. «коучи» – индивидуальные тренеры личностного роста и развития. Так вот первым делом они наблюдают, при каких условиях их клиент наиболее продуктивен и работоспособен. Наш человек продуктивнее всего под давлением - обстоятельств, начальства, вообще жизни.

Я наблюдаю постоянно, как продавцы моей компании (частники! заинтересованные!) бросают работу или, во всяком случае значительно сбрасывают обороты, как только слегка приподнимутся в материальном отношении. Всё это настолько неизменно, что не может быть случайностью. Редкие люди работают без понуканий, способны сами себе установить сроки и дать задание. И главное – выполнить его. И так поступать постоянно. И я точно такая, и вы, скорее всего тоже. Кто не такой – достигает у нас ошеломляющих результатов даже при заурядных дарованиях. И при этом все свои неудачи наши люди вешают, словно кафтан на чужой гвоздь, как называл это проникновенный знаток русской души И.А. Гончаров. У нас всегда или правительство плохое, или климат, или «среда заела».

Что они сами хотят свободы и чтоб никто не давил и не командовал – это верно. Так ведь и подростки постоянно мечтают освободиться от гнёта докучных и устарелых «родаков».

БЕСПРЕДЕЛЬНАЯ ДУША И ЕЁ ПОТЁМКИ

Русский человек – неоформлен, беспределен. Его сознание, душа бесформенны. Посмотрите на наши города и посёлки: они хаотичны, невнятны, в них нет чётких линий. Что-то строил, бросил, забыл. Дома повёрнуты во все стороны безо всякой общей идеи. Точно таков же и пейзаж нашей души. Наблюдение старинное. Некоторые связывали это с беспредельностью и неоформленностью бескрайней русской земли, где три года скачи - ни до какого государства не доскачешь.

Западный же человек, напротив, оформлен и внятен, ограничен. С точки зрения нашей беспредельности он кажется мелким.

И что тут такого особенного, а паче того – оскорбительного? Напротив, оскорбительно обезьянничать, а не жить своей жизнью. А мы вечно обезьянничаем. У нас именно так и есть: настоящим человеком считается европеец. Этот мотив очень выражен в статье Игоря Харичева: надо подтянуться и стать европейцами. Тогда, как говорил герой Ильфа и Петрова, «всё будет чрезвычайно хорошо». Подтянуться надо, но европейцами нам стать всё-таки не удастся. И не требуется этого. Надо развиваться и совершенствоваться в качестве русских, а не «крашеных кукол европейского просвещения», как называл это Ключевский. Никто никому не должен подражать. Точно так и женщины не должны пытаться подражать мужчинам. Женщины должны оставаться женщинами, не пытаться стать дурной копией мужчин. Женщина может быть успешной, но оставаясь при этом женщиной. А то женщины пытаются изобразить из себя мужчин, а русские – европейцев. Те и другие несчастны и неуспешны.

Не потому нам не надо копировать Европу, что мы потеряем свою «самость». Бог бы с нею, с самостью, если б на смену пришёл ответственный старательный труд и опрятная разумная жизнь. Подражать не следует, потому что это невозможно и вредно. Не в каком-то высшем и философском смысле, а в самом простом – житейски-практическом. Жизнь от этого становится не лучше, а хуже: беднее, грязнее, уродливее.

Мы безграничны в свинстве, и в подвиге, а они узки. Мы не умеем остановиться. Европеец – да, может. Это что-то вроде питья водки: русский не может выпить немного, его несёт, а европеец - может. Est modus in rebus – есть мера в вещах. Эта латинская фраза, приписуемая Горацию, выражает самую сердцевину западного жизнеощущения. Ну что ж, не мудрено: они наследники латинской культуры.

“ЛЮДИ НЕ ВЛАСТНЫ В СВОИХ УЧРЕЖДЕНИЯХ”

А у нас – свой характер, своя жизнь, и общественный строй должен быть иной. И экономический строй, и форма государственного устройства (что в старину называлось “образом правления”) – всё. “Люди не властны в своих учреждениях» - говорил дедушка социальной психологии Гюстав Лебон. («Учреждениями» в 19 в. называли не конторы, как сейчас, а правовые и общественные институты). При пересадке успешных институтов на иную почву – получается жалчайшее зрелище и пародия. Из новой, заёмной формы торчит во все стороны старое, родное содержание. Притом всегда ухудшенное. Недаром говорят: как партию ни строй – всё КПСС получается. КПСС-то КПСС, но только без прежней ответственности за все стороны жизни общества. Именно об этом много толковал старик Лебон. Недаром его труды были и в библиотеке Ленина, и в библиотеке Николая I.

Так какой же нам нужен строй?

Поскольку дар формы нам не дан, нам не годятся сложные государственно-правовые конструкции – со всеми этими разделениями властей, системами сдержек и противовесов. Нам нужна простая структура, вроде советской власти, которую, кстати, никто не заимствовал и не сочинял, а родилась она из самой жизни.

«Вся власть советам!» – и простому человеку понятно, куда идти. А разделение властей, сложная система – издевательство для простого человека. Аналогично райком. Простому человеку можно было куда-то пойти и так ли иначе – доискаться правды. Сегодня это не-воз-можно. В принципе.

Об этом я думала стоя на митинге протеста против вырубки лесов в лесопарковом поясе столицы, куда входит наш посёлок. Когда-то нельзя было срубить дерево на СВОЁМ участке, потому что это были «лёгкие столицы». А теперь рубят и застраивают. И всё, как объясняет начальство, «в рамках правового поля». При этом есть и всякие администрации, и суды, и экологическая полиция – чего только нет.

Аналогично – налоги. Мы снисходительно улыбаемся, как взрослый на детские придумки, когда слышим от гидов или читаем о бывших в истории забавных способах налогообложения: с длины фасада, высоты дома, труб. А нам как раз это и надо – простое и понятное.

Предвижу обычное возражение: «А почему же у них всё это действует?». Потому что юридические законы, в отличие от законов природы, приводят в движение люди. А люди у них другие. Узкие, мелкие, склонные подчиняться правилам.

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ЖИТЕЛИ

Что бы мы там себе не воображали о рыночной экономике и конкурентном капитализме – главным двигателем хозяйственной жизни у нас было и остаётся государство. И долго ещё будет оставаться.

У Андрея Платонова есть симпатичный рассказ - «Государственный житель». Там герой постоянно повторяет: «Ждите движения государства, оно всё предвидит». «Население, - рассуждал герой, - постоянно существует при государстве и обеспечивается им необходимой жизнью».

Мне кажется, большинство нашего народа – это те самые «государственные жители». Они, как платоновский персонаж, стараются «бездерективно ни во что не соваться» - в том числе и в свою собственную жизнь. Они не ищут новых путей, они, возможно, и добросовестные и квалифицированные труженики, но им непременно нужно указать их место и круг обязанностей. И пока можно жить (а жить они могут в самых непритязательных условиях) – они будут ходить на это место и исполнять свои обязанности, как привыкли. Как птица летит по заложенному в гены маршруту. Пока не закроется это место – радикально и навсегда.

Это фундаментальное свойство наших людей. Именно так объясняется на первый взгляд необъяснимое: им по месяцам не платят зарплату, а они всё равно туда ходят. «Гордый взгляд иноплеменный» ничего не поймёт: зачем? А они и сами не понимают, зачем. Положено так. А куда идти-то?

Презирать их и насмехаться свысока, как это было принято в эпоху разгула либеральных ценностей, – не от большого ума. Благодаря таким людям у нас как-то ещё теплится жизнь: они как-то учат, лечат, кое-как латают изношенную инфраструктуру.

Наш – массовый! – человек не умеет и не хочет ставить перед собой какие-то там задачи, куда-то рваться, комбинировать что-то, чтобы улучшить своё положение, чтобы заработать что-то, чтобы вылезти куда-то. Его идеал – сидеть на месте и делать, что велят. И это он будет делать до самой распоследней крайности. Пока буквально есть крыша и кусок чёрствого хлеба.

Шевелиться он начнёт только если этот кусок у него отнимется. Мотивации «вверх», к добыче – у русского человека нет. Или она слишком слаба. Есть мотивация – к спасению. Не в религиозном, разумеется, смысле - в самом обычном, житейском. Недаром, в Америке завлекают в сетевой маркетинг идеей обогащения («Ты сможешь путешествовать, купишь более престижную машину»), а у нас – идеей спасения («Ты сохранишь здоровье, убережёшься от ужасов окружающей среды, защитишь детей от наркотиков, нищеты, панели»).

Разумеется, в любом обществе есть разные типы людей. Вопрос состоит в пропорции тех и других. Чтобы капитализм и вообще рыночная экономика были удачны, нужен некий критический процент людей, готовых действовать инициативно и самостоятельно. Если этого минимального процента нет – капитализм не удаётся. Настоящий, действующий, капитализм – это когда в народе силён этот самый капиталистический дух. Когда жизнь понимается (или, скорее, ощущается) как борьба, завоевание, приключение, путешествие с непредвиденным результатом. У нас (и вообще в традиционном обществе) жизнь ощущается как ритуальный танец, как предусмотренное, заранее заведённое кружение. Траекторию этого кружения определяешь не ты, а кто-то высший и главный, он же раздаёт блага. Дали тебе – спасибо, нет – на нет и суда нет.

Менее всего я склонна критиковать такое отношение к жизни. А чего его критиковать-то? Его использовать надо. Понимать и использовать. Строить жизнь с учётом народного характера.

Каким должен быть этот учёт? Что следует из нашего характера? Следует очень простая вещь. Социализм следует. Внутренний, встроенный в глубине личности движок экономического творчества, у нашего человека очень слаб. Ну, может, кое-кому на малый бизнес хватит, но большое и серьёзное – не потянет. Именно поэтому наша приватизация привела только к повсеместному развалу и упадку (не единственно поэтому, но в значительной степени), а не к экономическому процветанию и скачку эффективности, как мнилось догматикам экономикса.

У нас нет никакой серьёзной силы, кроме государства. Мне лично, старой либералке и антисоветчице с дореволюционным стажем, очень печально это признавать, но что делать – истина дороже. Только государство способно расставить всех по местам и дать каждому задание. И этого – в глубине души – хочет народ. Не выдуманный либеральными мыслителями, не отдельные и избранные, но тот обычный «замкадский» народец, который есть на самом деле.

Когда-то в 90-е годы я работала в иностранной фирме, которая строила завод в Туле. Нам нужны были люди в администрацию завода. Я решила сделать «добренькое» моей подруге и предложила устроить её на работу – приличную работу, с оформлением по КЗОТу, с пенсионными и прочими начислениями. В своём училище она получала примерно 80 долларов в эквиваленте, на новой работе получала бы триста и даже больше. Она – отказалась. Мотив: «Да я тут привыкла, люблю свою работу». Тогда я по молодости крутила пальцем у виска. Сегодня смотрю по-другому. А крутить пальцем у виска надо на тех, кто пытается заставить народ жить чужой, не своей жизнью. Двадцать лет уж пытаются, полстраны уж развалили – ради правильной жизни. А всё не живётся этой самой жизнью.

Так что не копировать Европу нам нужно, а налаживать собственную жизнь, которую развалили благодаря химерам Европы и демократии.