В эфире Украинского Первого Национального первый вице-премьер Валерий Хорошковский потребовал прекратить распространение мифов о нем, как о «пророссийском политике». «Просто бизнес», — так он охарактеризовал приписываемую ему «пророссийскость».

«Эти мифы возникают, потому что я работал в Российской Федерации два года на посту президента «Евразхолдинга». В чем проблема? Это коммерческая структура. Когда я не был нужен Украине, я принял решение работать в России. Я так же мог работать в США или в Германии. Я не враг России, но я всегда отвечаю за то, на что подряжаюсь. Сейчас я ответственный за евроинтеграцию и я всегда буду работать на то, чтобы Украина как можно быстрее двигалась в сторону Европы», — сказал он.

На Украине это почти правило: как только у политика создается имидж пророссийского — он начинает оправдываться, опровергать, пытаясь доказывать либо свою «проукраинскость», а то и сразу «проевропейскость»-«прозападность».

За 20 лет навязаны и доминируют совершенно нелепые представления. Быть прозападным — не грех. Это не считается ни признаком «национального предательства», ни прочей «пятоколонности». Иные даже кичатся своей прозападностью (проевропейскостью). То ли дело прослыть пророссийским! Тут уж от ярлыков негативного толка никак не отвертеться.

А выражение Валерия Ивановича «просто бизнес» — применительно к России — получилось глубоко философским. В нем, как говорят, вся соль отношения украинской т. н. элиты к России — именно как к «просто бизнесу».

Это значительная часть украинских граждан ощущают свою историческую, цивилизационную, культурную, духовную общность с Россией. А для тех, кого на Украине именуют элитой, Россия — всего лишь территория, где можно «скосить бабла», источник, который нужно ухитриться «подоить». Правда, в последнее время это становится все сложнее. В Москве научились переводить с элитноукраинского на русский и научились разбирать, что стоит за киевскими эвфемизмами об «украинско-российской дружбе». И это очень раздражает украинскую, с позволенья сказать, элиту.

Однако вернемся к г-ну Хорошковскому. В порядке своей «непророссийскости» он напомнил, что в 2003 г. ушел из правительства в знак протеста против ЕЭП. Было дело. Хлопал дверью.

Хотя ситуация, конечно, выглядела несколько иначе. Руководимое г-ном Хорошковским Минэкономразвития в 2003-м совершенно провалило свою работу, в частности по прогнозированию ситуации на продовольственном рынке, что привело к резкому ценовому скачку на продукты питания. Если помните, Украина тогда вынуждена была «занимать» несколько миллионов тонн зерна пшеницы у России и Казахстана.

Под Хорошковским зашаталось министерское кресло — и он ударился в «защиту европейского вектора». Т. е. создавал себе определенный имидж в свете высоковероятной отставки (на Украине многие чиновники так поступали): мол, если уволят, то недостатки в работе («проспал» рост цен на рынке продовольствия) можно подать как придирки, а в качестве основного мотива увольнения — политические убеждения и принципы. Стал давать пресс-конференции, выступать с интервью, в которых заявлял о готовности уйти в отставку, если соглашение по ЕЭП будет подписано.

15 августа 2003-го главы делегаций Украины, Беларуси, Казахстана и России в Группе высокого уровня (ГВУ) одобрили проект соглашения о формировании Единого экономического пространства и концепции создания ЕЭП. От Украины его подписал тогдашний первый вице-премьер Николай Азаров (глава украинской делегации в ГВУ). 3 сентября 2003-го эти документы изучались на заседании Кабмина.

После обсуждения проектов соглашения о создании и концепции ЕЭП, подписанных Азаровым от имени Украины, Валерий Хорошковский в комментариях для прессы подверг эти документы острой критике, выдвинув следующие претензии: ЕЭП может привести к «потере субъектности Украины»; угрозы суверенитету от создания наднациональных органов; сложность интеграции одновременно в два пространства — Евросоюз и ЕЭП; «даже обозначение» единого таможенного союза в документах приведет к тому, что все внешние контрагенты Украины по ВТО и ЕС могут пересмотреть свои соглашения с Украиной.

Соглашение подписали. Глава Минэкономразвития ушел. Вслед за ним побежали на тот момент «его» люди вроде И. Богословской (выступившей с разоблачениями «азаровщины»). А заявления Хорошковского успели сделать свое дело: именно на его (как министра экономики) аргументы и ссылались в первую очередь все те, кто пытался заблокировать интеграцию Украины в ЕЭП. Другое дело, что Янукович с Азаровым тогда позицию Хорошковского не разделяли. Теперь оперируют по сути той же аргументацией, что была изложена г-ном Хорошковским в 2003-м.

В интервью «КП в Украине» 23 марта Валерий Иванович посетовал, дескать, раз Таможенный союз не желает принять предложенную Украиной формулу «3+1», нужно сосредоточиться на евроинтеграции.

«Она (формула) неинтересна ни России, ни другим участникам Таможенного союза. Формула «3+1» предлагала возможное, частичное присоединение к ряду соглашений, которые не противоречат нашей основной задаче, но позиция членов ТС проста: или с нами, или без нас», — сказал он.

Эту лукавую позицию «присоединения к ряду соглашений», иначе говоря — выгоды берем, издержки оставляем вам — на страницах «2000» мы комментировали не раз. Совершенно очевидно, что Москва и другие столицы ТС такую «простоту» не примут, да и не могут принять в принципе. Полагаю, предложи Киев нечто подобное Брюсселю — ответ был бы аналогичный: категорически неприемлемо.

Позиция членов ТС «или с нами, или без нас» тоже вполне резонна. Как говорит в подобных случаях народная мудрость, нельзя быть наполовину беременным (а Украина вообще пытается забеременеть от двоих одновременно). Необходимо выбирать: либо страны ТС — экономические союзники, либо — конкуренты (само собой, и с другой стороны к Украине будет соответствующий подход).

Указанная позиция ТС ничем не отличается от той, которую занимает Европа. Скажем, не далее как 10 февраля в интервью «5-му каналу» глава представительства ЕС на Украине Жозе Мануэль Пинту Тейшейра заметил: «Евросоюз последовательно и с самого начала заявлял, что углубленная и исключительная зона свободной торговли, которая предусматривает значительную интеграцию Украины с ЕС, не является несовместимой с соглашением о зоне свободной торговли со странами СНГ, но является несовместимой с Таможенным союзом между Россией, Беларусью и Казахстаном».

Как видим, подходы Таможенного союза аналогичны европейским. Однако позиция государств ТС Киевом почему-то воспринимается как неконструктивная, тогда как точно такая же позиция ЕС никаких нареканий не вызывает.

Г-н Хорошковский особо выделил тот момент, что евроинтеграция закреплена в украинских законах: «в данном случае наша стратегия — Европейский Союз — выражена не только в наших желаниях, но и в законодательстве». «Наш выбор закреплен законодательно (евроинтеграция). Это решение, которое принимает президент Украины согласно полномочиям главы государства», — добавил он.

Хорошо бы у нас все нормы законов так строго и неукоснительно соблюдались, как оформленные в законодательстве положения об евроинтеграции.

К тому же законодательство не является чем-то статичным. И к какой бы сфере оно ни относилось — постоянно корректируется. При наличии политической воли не составит труда внести изменения и в законы, определяющие внешнеинтеграционные векторы. Тем более здравый смысл подсказывает, что не законы должны определять направления интеграции, а интересы. И под них (интересы) должно подгоняться законодательство.

О целеполагании высказался и первый вице-премьер. «Мое мнение — сидеть на шпагате достаточно неудобно, поэтому нам необходимо как можно быстрее адаптировать наше законодательство и возможности под целеполагание».

Но евроинтеграция сама по себе не может быть целью. Доступ к сырью (причем по приемлемым ценам), рынки сбыта для украинских товаропроизводителей, рабочие места — целеполагание должно находиться в этих плоскостях (хотя, конечно, их перечень не полный).

Пока же официальный Киев действительно пытается сидеть на шпагате. Даже на нескольких. Валерий Иванович, конечно, имел в виду шпагат между западом и востоком. Но позволю себе его дополнить:

«Шпагат здравого смысла»: экономические выгоды Украины лежат на востоке, но интегрируется она на запад.

«Шпагат желаний»: Украина хочет создать ЗСТ с Европой, не понеся потерь на рынках Таможенного союза. Власть предержащие в Киеве политику не прочь делать на Западе, а зарабатывать деньги и получать преференции — в России.

«Электоральный шпагат»: украинская элита тянется к Западу, а украинский избиратель в большинстве своем (что подтверждают в т. ч. и самые последние соцопросы), на настроения которого (тем более в год выборов) политики вынуждены оглядываться, — к России.

Оптимизма г-ну Хорошковскому, конечно, не занимать. Согласившись с тем, что на рынке ТС украинские производители столкнутся с проблемами (ТС чем дальше, тем сильнее будет защищать свое пространство), он видит решение проблемы в переориентации на новые рынки. «Бизнес быстро перестраивается. Я не буду сейчас анализировать по каждому отдельному товару, но речь идет о платежеспособных рынках Европы, США, Азии. Мы уже сегодня присутствуем на них. Если жизнь нас заставит, будем расширять свою нишу в этих странах», — заверил первый вице-премьер.

Если все так благостно, то почему Минэкономики в анализе последствий от создания ЗСТ Украины с ЕС спрогнозировало снижение ВВП, уменьшение доходов бюджета и сокращение рабочих мест на Украине? Почему не учло способность бизнеса «быстро перестроиться» и переориентировать свои экспортные потоки с российского на европейский рынок?

Очевидно, потому, что в Минэкономики отдавали себе отчет: свободных ниш для украинской продукции на европейском рынке попросту нет. Тем более для высокотехнологичной. Не всякий бизнес в состоянии быстро перестроиться. Предприятия торговли или сферы обслуживания — да. Но не машиностроение или, скажем, авиастроение.

Часто звучащий довод евроинтеграторов (ныне повторенный г-ном Хорошковским) — это платежеспособность и большая емкость рынка Европы. Дескать, европейский рынок на порядок более емкий, чем российский.

Но этот аргумент — от лукавого. Ибо сама по себе емкость того или иного рынка ни о чем не говорит. Имеет смысл вести речь, во-первых, о емкости ниши (ниш), которые потенциально способны занять украинские товаропроизводители. А, во-вторых, о качестве этих ниш — будет ли украинский производитель представлен высокотехнологичной продукцией, с большой добавленной стоимостью или же сырьем и полуфабрикатами.

И если посмотреть на европейский и российский рынки (рынок ТС в целом) с этой точки зрения — то преимущества второго для украинских товаропроизводителей более чем очевидны (что, в частности, было отражено и в сравнительном анализе Минэкономики, ранее приводившемся на страницах «2000» (см. «Евроинтеграция: возможны варианты» и «Слово — цифрам: риски и преимущества создания ЗСТ между Украиной и ЕС», №35 (571), 2 — 8.09.2011).

Украинские машины, станки, турбины, самолеты, авиамоторы... Европе не нужны. Эти ниши емкого и платежеспособного европейского рынка давно и прочно заняты западными производителями. Как спрогнозировал в эфире Первого Национального глава парламентской фракции ПР Александр Ефремов, в ближайшее время на рынках ТC «возникнут проблемы у украинских предприятий в машиностроении. Им нужно будет сертифицироваться и выяснится, что они не соответствуют российским стандартам».

Что делать, выражаясь словами Хорошковского — и это «просто бизнес». В свете украинских подходов к восточной интеграции России ничего не остается, как исповедовать по отношению к Украине политику жесткого прагматизма.

Сергей ЛОЗУНЬКО