Призыв НАТО к Украине определиться с позицией относительно развертывания системы противоракетной обороны в Европе вызвал в Украине и России немалый резонанс. Напомним: во время круглого стола в Киеве на тему "Трансатлантическая безопасность, новые вызовы и архитектура противоракетной обороны; приоритеты и перспективы для Центральной и Восточной Европы и Украины", прошедшего в конце марта, руководитель Офиса связи НАТО в Украине Марчин Кожиел призвал Украину сформировать свою позицию относительно развертывания системы ПРО в Европе. "Украина должна иметь свою стратегическую позицию на то, что происходит", - сказал Кожиел. По его словам, в свою очередь Альянс готов и приглашает Украину к сотрудничеству в этом вопросе.
Более того, по словам Кожиела, представители Украины и Международного секретариата НАТО уже проводят неформальные консультации по теме противоракетной обороны Альянса. «В течение прошлого года ПРО была темой неформальных консультаций между Международным секретариатом НАТО и представителями Украины. Я бы хотел этот аспект особо подчеркнуть. Это значит, что консультации между Украиной и НАТО в этой сфере проходят, и они проходят и на политическом, и на техническом уровне», – сказал он. Председатель Офиса связи НАТО подчеркнул, что консультации все еще носят неформальный характер, «поскольку НАТО должен сначала определить форму собственной ПРО».

Одновременно секретарь посольства США в Украине Юрий Федькив подтвердил, что не только НАТО, но и конкретно Соединенные Штаты заинтересованы в участии Украины в процессе создания ПРО. "США и далее будут заинтересованы в усилении ПРО. Мы еще раз заявляем о том, что мы будем усиливать наше сотрудничество в этой сфере с Россией. Одновременно мы еще раз подтверждаем, что размещение ПРО не является таковым, что направлено против России. Мы выступаем за то, чтобы были созданы две сильные системы", — сказал он. Он также отметил, что США будут заинтересованы в участии Украины в процессе усиления ПРО: "Мы также будем приветствовать любые предложения и инициативы Украины в этой сфере… Несмотря на решение Украины не вступать в НАТО, мы готовы и дальше поддерживать все намерения Украины в направлении осуществления реформ, в первую очередь в оборонной сфере".

Причины резонанса, который вызвали эти заявления, понятны. Решение о создании системы ПРО НАТО в Европе, принятое в ноябре 2010 года на саммите организации в Лиссабоне, изначально вызвало критику России. Планы объединить уже имеющиеся национальные компоненты систем ПРО стран-участниц НАТО, а также использовать развертываемые в Европе элементы ПРО США, радиолокационную станцию в Турции, базы ракет-перехватчиков SM-3 в Румынии и Польше, корабли ВМС США, базирующиеся в испанском порту Рота, и мобильные РЛС системы раннего предупреждения о ракетном нападении, размещенные на кораблях ВМС Нидерландов, заставили российское руководство принять активное участие в игре. Это очевидно, хотя бы по тому, что только ленивый российский военный аналитик не заявил, что одна из основных задач создающейся в Европе ПРО – нивелировать ядерный потенциал России, в частности, на стратегических носителях, которые могли бы угрожать Европе и США.

В этой связи Россия, которая уже стала договариваться с НАТО о сотрудничестве по проекту ЕвроПРО, натолкнулась на странную политику Запада. В частности, ее требования гарантий от США относительно ненаправленности развертываемой системы против РФ не были удовлетворены. В итоге Москва резонно считает создающуюся в Европе ПРО угрозой для себя. И не без оснований. В октябре 2011 года генсек НАТО заявил, что система ПРО Альянса достигнет степени полной операционной готовности в 2018 году. Также ожидается, что о начальной степени готовности ПРО НАТО будет объявлено на саммите альянса в мае 2012 года в Чикаго.

Понятно, что в такой игре Россия рассматривает построение ЕвроПРО как способ нивелировать стратегический баланс с США в сторону последних. С другой стороны, при всех публичных заявлениях Вашингтона, что противоракеты не рассматриваются им как способ противодействия российским межконтинентальным баллистическим ракетам, а направлены исключительно против «стран-террористов» и прежде всего Ирана и КНДР, США не дают Москве никаких юридических гарантий.

В этих условиях любой формат участия Украины в американо-натовском проекте будет рассматриваться в Кремле как ярко выраженный антироссийский шаг.

Какова же позиция по ПРО самой Украины? Украинский МИД в конце прошлого года заявлял, что Киев обеспокоен отсутствием прогресса в двусторонних переговорах между Россией и США по проекту ЕвроПРО и призвал стороны преодолеть противоречия в этом вопросе. МИД указывал, что такая ситуация не будет способствовать обеспечению национальных интересов Украины, поскольку РФ и США являются стратегическими партнерами Украины и гарантами безопасности украинского государства. Если переводить эти витийства дипломатического языка на нормальный человеческий, это означает, что Киев банально пытается заболтать ситуацию явно в надежде, что она как-нибудь сама собой разрешится.

Украина не выразила ни поддержку России её требованию к США дать гарантии ненаправленности ПРО на своего северо-восточного соседа, ни готовность участвовать в западном проекте или поддержать его. Мы услышали какую-то отстраненную обеспокоенность ситуацией, из которой едва ли кто способен уразуметь, на чьей же стороне Киев.

Собственно, это можно понять. Причиной такой своеобразной эквилибристики является нынешняя внешняя политика Украины, базирующаяся на провозглашенной Виктором Януковичем внеблоковости государства.

Похоже, изобретая этот курс, сам Янукович (или те, кто подсказал ему такое решение), полагал, что разрешил тем самым все давние внешнеполитические проблемы Украины. На первый взгляд оно так: нет курса на вступление в НАТО – нет и раскола украинского общества по этому вопросу. С другой стороны, нет и цели в виде вступления в какие-либо военно-политические союзы с участием России (в ОДКБ или двухсторонние), что также не все украинцы поддержали бы.

Однако на практике ситуация сложилась совсем по-иному. Фактическое сближение Украины с НАТО, постоянные заявления украинского руководства о понимании позиции Запада по проблеме укрепления трансатлантической безопасности, активное участие в операциях Альянса повлекло за собой неизбежное предложение Альянса «определяться».

НАТО ставит вопрос, исходя из бесчисленных уверений Киева, прозвучавших за последнее время: раз Украина так спешит «помочь» Альянсу в «деле укрепления международной безопасности», милости просим в самый актуальный на сегодня для Запада проект в этой сфере – ЕвроПРО. Участие в нем – это и есть практическая реализация всех тех намерений и громких заявлений, которые делала и делает команда В. Януковича с ним во главе, «развивая» сотрудничество с НАТО.

В то же время для НАТО в нынешних условиях, когда переговоры по ПРО с Россией не дали должных результатов, эта спекуляция может быть направлена исключительно на российское руководство и играть роль известного восточного рецепта, как сделать лучше: надо сделать хуже, а потом вернуть в прежнее состояние. Проще говоря, если сейчас заявить о работе США и НАТО (пусть и неформальной) с Украиной по ПРО, вполне реально ожидать резко негативной реакции России. А подобная ситуация еще более усложнит и так крайне непростой диалог Москвы с Брюсселем. Но зато потом, дав гарантии неприсоединения Киева к системе, НАТО может попытаться протолкнуть нынешние условия, которые сейчас неприемлемы для российской стороны.

С другой стороны, даже «внеблоковый» В. Янукович прекрасно понимает, что первый же шаг Украины в сторону ПРО будет и первым шагом к беспрецедентному противостоянию с Россией, по сравнению с которым и нынешние его разногласия с Москвой, и даже конфликты времен В. Ющенко покажутся детскими играми в песочнице. После этого шага уже никакие басни о внеблоковости не будут иметь никакого значения, поскольку де-факто Киев изберет практический антироссийский курс.

В то же время на тактическом уровне Киев может попытаться использовать ситуацию в свою пользу. Как именно – понятно, речь тут может идти о давней попытке украинского руководства решить вопрос с ценой на российский газ. В отличие от предыдущего шантажа международным судом, такая комбинация для Украины может означать намеки рассмотреть возможность своего участия в проекте НАТО – мол, не факт, что получится, но отчего бы не попробовать, вдруг Москва поддастся на шантаж?

Причем ситуация с ПРО возникла далеко не сегодня, поскольку эта тема всплывает в переговорах Запада с Украиной, начиная с того времени, как она была чисто американским проектом. С приходом к власти В. Януковича «приглашения» от Брюсселя стали более настойчивыми.

В конце ноября 2011 года, на видеоконференции в киевском Институте мировой политики, ведущие американские эксперты по безопасности заявили, что Украина может присоединиться к системе противоракетной обороны НАТО с выгодой для себя, но потеряет шанс, если будет медлить. «Поезд ПРО уже двинулся, и если Украина не поторопится, то может не успеть даже в последний вагон, - заявил Стивен Пайфер, директор программы контроля за вооружениями Brookings Institution и бывший посол США в Украине. - Первый класс уже занят, и если слишком долго думать, можно просто не найти себе место в этой архитектуре безопасности. Ведь со временем будет значительно тяжелее вписаться в уже сформированную конфигурацию».

Ну то, что Украине в «двинувшемся поезде ПРО» не предложат первый класс, было ясно и без С. Пайфера. Ей даже на плацкарт рассчитывать сложно. А вот место…

Место на Украине для ЕвроПРО специалисты из НАТО найдут быстро.

Рано или поздно Киеву придется давать прямой ответ на поставленные вопросы «неформальных консультантов» из НАТО.

Так какое именно место и роль в ПРО отводятся Украине в планах США и НАТО?

Изначально, когда еще Ющенко поднимал вопрос о возможном участии Киева в построении этой системы в Европе под эгидой Вашингтона (имеется в виду третий позиционный район ПРО США), в Киеве вспоминали о двух станциях системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) времен СССР, расположенных в Украине, в частности под Мукачево и Севастополем. Более того, в 2009 году пресс-служба Пентагона, комментируя заявление заместителя министра обороны США Александра Вершбоу о гипотетическом размещении на территории Украины элементов ПРО, уточнила, что трактовка средствами массовой информации слов замминистра обороны США в том плане что, дескать, в Украине американцы разместят свои ракеты, в корне неправильна. Во-первых, речь идет о радиолокационных станциях. Во-вторых, американцы ничего на украинской территории размещать якобы не собираются: имеется в виду использование украинских объектов в интересах ПРО. То есть смысл состоит в следующем: отвергая саму возможность размещения каких либо своих объектов на территории Украины, американцами допускалась возможность работы украинских РЛС в интересах западной ПРО.

Напомним вкратце предысторию. РЛС типа «Днепр-М», находящиеся на территории Украины, до февраля 2009 года действовали в интересах российских космических войск, после чего соответствующее украинско-российское соглашение было денонсировано (в настоящее время Россия развертывает на своей территории новые и куда более эффективные РЛС «Воронеж» с целью формирования замкнутого радиолокационного поля предупреждения о ракетном нападении). Указанные РЛС входили в советские времена в общесоюзную систему предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Это отдельные радиотехнические узлы (ОРТУ) «Николаев» на мысе Херсонес в Крыму и «Берегово» под Мукачево в Закарпатье на основе РЛС «Днепр-М». Станции были призваны отслеживать пуски ракет противника еще на его территории (дальность обнаружения целей достигала 4800 км), чтобы дать возможность Войскам противовоздушной обороны отразить удар, а Ракетным войскам стратегического назначения (РВСН) еще до момента, когда ракеты противника достигнут нашей территории, — нанести «удар возмездия». Во времена СССР подобные станции опоясывали по периметру практически весь Союз, давая информацию о возможной ракетной атаке из любого региона земного шара. Всего в СССР было построено 8 отдельных радиотехнических узлов СПРН, включавших одну или несколько РЛС типа «Днепр», «Днестр», «Дон», «Дунай», «Волга» и «Дарьял». Причем только три — под Москвой, Оленегорском и Иркутском — на территории России. После распада Союза другие станции оказались в Латвии («Днестр/Днепр» и «Дарьял»), Украине («Днепр»), Белоруссии («Волга»), Азербайджане («Дарьял») и Казахстане (также «Днепр»). Информация с этих станций передавалась на центральный командный пункт (ЦКП) ракетно-космической обороны, который размещается в подмосковном Солнечногорске.

С одной стороны, украинские РЛС давно устарели, хотя до недавнего времени в мире было трудно найти более мощные аналоги. Например, во время войны в Персидском заливе именно севастопольская РЛС первой обнаружила пуски иракских баллистических ракет 9К72 («Скад»). Эта же станция обнаружила и единственный пуск БР «Иерихон» на испытаниях в Израиле. Вообще же она следит за территорией Турции, Саудовской Аравии, Израиля и части Ирана. Мукачевская же РЛС зондирует пространство Юго-Восточной Европы до африканского побережья. Вместе они контролируют бассейн Черного и Средиземного морей. Таким образом, если учитывать задекларированное Пентагоном назначение системы глобальной ПРО, при присоединении к ней Украины Мукачевская РЛС теряла бы смысл, поскольку может следить только за Европой, а «ливийская угроза» потеряла актуальность. А Севастопольская РЛС хоть и следит за теми державами, которые значатся у США в списке «стран-террористов», но не может работать против России. Что, очевидно, едва ли удовлетворяло бы Вашингтон.

Национальное космическое агентство Украины после свертывания программы решения задач в интересах СПРН России заявило, что РЛС продолжают работать в интересах космического ведомства и Украины в целом. Генеральный директор Национального космического агентства Александр Зинченко тогда заявил, что не является сторонником закрытия этих объектов. «Опыт показывает, что оборудование, созданное для нужд обороны, может успешно использоваться в других целях», — сказал он. И уточнил, что Украина разрабатывает стратегию применения станций до 2015 года по двум направлениям: на внутреннем и на внешнем — в рамках международного сотрудничества. Проходила информация и о том, что якобы отрабатывается программа модернизации узлов для обеспечения возможности их эксплуатации до 2020 года. Однако вскоре было заявлено о решении демонтировать обе станции в течение ближайших нескольких лет, а воинские части обслуживания станций начали расформировываться.

Тогда же было заявлено, что в последующие годы Украина готовит введение в строй нового комплекса СПРН, созданного с применением новых технологических решений, но с тех пор о попытках реализовать эти грандиозные планы ровным счетом ничего не слышно.

В нынешних обращениях США по теме ПРО Киев слышит уже совсем иные предложения. Как заявил в конце прошлого года директор программы контроля за вооружениями Brookings Institution и экс-посол США в Украине Стивен Пайфер, «украинские аэрокосмические технологии могли бы быть интересны для системы ПРО, а украинская система противовоздушной обороны могла бы имитировать иранские ракеты во время учений».

Обратим внимание на последнюю фразу в словах представителя американской стороны. Итак, «украинская система противовоздушной обороны могла бы имитировать иранские ракеты во время учений». Понятно, сразу возникает и вопрос: а как это американцы себе, собственно, представляют? Какие именно средства украинских ПВО могут «изображать» иранские ракеты? Стоит разобраться.

На данный момент ПВО в составе Воздушных сил Украины вооружены комплексами и системами ЗРК «Бук-М1», ЗРС С-300В1, ЗРК С-300ПС, ЗРК С-200В, ЗРК С-200В. Армейскими «долгожителями» являются - зенитно-ракетные комплексы типов С-200 и С-300. Согласно ТТХ зенитно-ракетных комплексов С-300 в модификациях, которые состоят на вооружении украинских ПВО, они позволяют поражать воздушные цели на дальности от 5 до 75 км. У С-200 максимальная дальность поражения - 150-240 км. Полные ТТХ этих комплексов не являются военной тайной - их достаточно легко найти в открытых источниках. Для нас главное иное, и мы еще раз это подчеркнем: поскольку комплексы противовоздушные, то их предназначение - уничтожение воздушных целей, движущихся с различной скоростью на различных высотах.

С-300 предназначен для обороны административных и промышленных объектов, стационарных пунктов управления, штабов и военных баз от ударов стратегической и тактической авиации, а также стратегических крылатых и аэробаллистических ракет. Важная деталь: в настоящее время зенитный ракетный комплекс средней дальности С-300П является основой зенитно-ракетных войск ПВО России (входят в состав ВВС как объединенного вида Вооруженных Сил).

Теперь сравним с тем, что, по мнению господ из США, могут «изображать» эти комплексы. Итак, ПРО, элементы которой сейчас разворачиваются в Европе, «работает» против иранских ракет. Из открытых источников известно, какие именно иранские ракеты вызывают настороженность Израиля и Запада. В целом известны и характеристики этих ракет.

Прежде всего, что касается тактических и оперативно-тактических ракет (ОТР), разрабатываемых и производимых Тегераном, то Европе и США до тех пор, пока они не напали непосредственно на Иран, бояться явно нечего. Речь идет о ОТР WS-1 (дальность стрельбы до 80 км), «Назеат» различных модификаций (дальность стрельбы до 150 км), CSS-8 (дальность стрельбы до 180 км), «Зелзал» и других ОТР с дальностью стрельбы до 300 км. Как считают аналитики, эти ракеты не могут быть использованы в качестве носителей ядерного оружия, но они способны поражать морские цели в зоне Персидского и Оманского заливов, что ставит под угрозу транспортировку нефти из этого региона.

Запад же боится баллистических ракет средней дальности, - в частности, речь идет о реализации программы «Шехаб». Модернизированная «Шехаб-3М» имеет возможность размещения на ней контейнеров для доставки химических и биологических веществ. Предполагается, что данный вариант ракеты имеет дальность полета 1,1 тыс. км при весе головной части в 1 т (по другим данным - до 2 тыс. км с 700-килограммовой головной частью). Существует и твердотопливный вариант ракеты «Шехаб-3D» (IRIS). Предполагается, что именно эта ракета была использована в качестве второй ступени двухступенчатой ракеты-носителя «Сафир-2» («Посланник-2»), которая 2 февраля 2009 года вывела на низкую околоземную орбиту первый национальный спутник «Омид». В перспективе Тегеран планирует разработать баллистические ракеты «Шехаб-5» и «Шехаб-6» с дальностью стрельбы 3 тыс. км и 5-6 тыс. км соответственно.

Как видим, между стоящими на вооружении украинских (да и любых других в мире) ПВО комплексами противовоздушной обороны и иранскими ракетами разница существенна. Это ясно уже из их предназначения, поскольку одни созданы для поражения воздушных целей, другие - для поражения наземных объектов. Правда, теоретически хоть ракеты ПВО и существенно отличаются от баллистических ракет, но для отработки противодействия и по тем, и другим на активном участке траектории после старта применимы одинаковые алгоритмы – в частности, при схожести массо-габаритных характеристик ракет.

Но неужели у США и их европейских союзников нет более подходящих «мишеней» - например, устаревших баллистических ракет, которые куда более реально могли бы сымитировать иранские ракеты? Зачем Западу нужно участие именно украинских ПВО в его военных инициативах?

Ответ видится только в том (и мы отмечали это выше), что украинские ПВО оснащены теми же комплексами, которые составляют костяк ПВО России. Более того: система и методика подготовки личного состава войск ПВО, алгоритмы применения, даже образ мышления командного состава и схемы принятия решений «растут» из одной советской школы. Не забудем также, что Украина еще в феврале 1995 года присоединилась к соглашению об Объединенной ПВО СНГ (причем только в части военно-технического сотрудничества, осуществляя партнерские связи с Россией в этой сфере на двусторонней основе). Согласно данным Координационного комитета ПВО при Совете МО стран-участниц СНГ, всего с 1998 по 2010 гг. были организованы и проведены восемь совместных учений с боевой стрельбой. Происходит активный обмен опытом с российскими коллегами.

Учтя все это, и получаем вывод: участие украинских сил ПВО в предлагаемых американской стороной совместных проектах позволяет НАТО получить довольно точную имитацию действий по подавлению и «обходу» российской ПВО в случае необходимости. Подобная версия выглядит наиболее правдоподобной.


Таким образом, любой разговор о каком бы то ни было участии Украины в ЕвроПРО является неприкрытой угрозой для России. Остается ждать, как будет пытаться выйти из данной ситуации нынешнее украинское руководство – судя по всему, возможностей и далее играть в «многовекторность» у него нет. Пришло время определяться.

Дмитрий ТЫМЧУК