В Италии завершилась эпоха Сильвио Берлускони, великого политического комбинатора и шоумена, 17 лет развлекавшего Европу своими шутовскими выходками. Итальянцы обвиняли его в диктаторских замашках, но при этом свято верили в управленческие таланты «дона Сильвио».

Неслучайно его правительство пережило 50 вотумов недоверия, а избиратели долгое время закрывали глаза на сексуальные скандалы и неосторожные высказывания Берлускони. Но поскольку страна уже более года не может выпутаться из долгового кризиса и рискует повторить судьбу Греции и Португалии, премьер вынужден был подать в отставку. Правда, политологи сомневаются в том, что правительство технократов, которое возглавит бывший еврокомиссар Марио Монти, сможет спасти третью экономику ЕС.

Современные итальянские писатели часто сравнивают страну со стареющей проституткой, все еще красивой и cоблазнительной, но теряющей самомнение. «Такой образ, — пишет The Economist, — во многом объясняет, почему Италией так легко может овладеть лидер с авторитарными замашками, такой, например, как Берлускони».

Новый дуче?

В политике Дон Сильвио руководствовался макиавеллистскими принципами, часто смешивал интересы государства с интересами своей бизнес-империи и считался прожженым циником. Каким-то чудесным образом ему удавалось сочетать патерналистскую идеологию с эпатажным поведением. «Он отстаивал семейные ценности и развлекался с топ-моделями, — пишет The Spectator, — критиковал коррупцию и не стеснялся при этом покупать политиков словно футболистов во время трансфертного сезона. Одновременно он старался походить на главарей коза ностры (неслучайно ведь его окрестили крестным отцом Европы) и итальянского дуче Бенито Муссолини».

Биография Берлускони — воплощение «итальянской мечты». В молодости он работал певцом на круизном лайнере, сколотил небольшой капитал, получил образование в престижном Миланском университете и вскоре основал компанию, которая занималась строительством жилых комплексов близ Милана. С конца 70-х он начал вкладывать деньги в СМИ, приобрел газету Il Giornale и три телевизионных канала: «Канал-5», «Италия-1», «Рете-4» и в итоге стал хозяином гигантского холдинга «Медиасет». В 1986 году Берлускони купил футбольный клуб «Милан», а в 1988-м создал самую крупную в Италии сеть универмагов La Stando. Кроме того, в его империю вошли банки, страховые компании, инвестиционные и пенсионные фонды.

В 1994 году, будучи одним из самых богатых людей страны, Берлускони решил заняться политикой и основал правопопулистскую партию «Вперед, Италия!», позаимстовав ее название из речовки футбольных болельщиков. Он уверял избирателей, что предпринимательские таланты позволят ему эффективно руководить государством. И его начали поддерживать мелкие бизнесмены, фермеры и независимые специалисты — те самые слои, которые считались традиционным электоратом христианских демократов (партии, доминировавшей в послевоенной Италии и полностью исчерпавшей кредит доверия к началу 90-х). «Кроме того, — пишет The Wall Street Journal, — в предвыборной кампании Берлускони впервые применил методы рекламного маркетинга, штурмом взяв склеротичный мир итальянской политики». Первый кабинет министров он сформировал из топ-менеджеров своей медиа-империи, приказав им «заполнить телеэфир так, чтобы у оппозиции не осталось даже минимальной доли рынка». И хотя через полтора года правительство Берлускони пало, в 2001-м его команда вновь завоевала дворец Киджи и просидела там без малого 10 лет. В 2006 году Сильвио вынужден был уступить премьерское кресло своему главному политическому сопернику — левоцентристу Романо Проди, который занимал до этого пост председателя Еврокомиссии, однако уже в 2008-м он с триумфом вернулся к власти на волне мусорного кризиса).

«Из любви к Италии я должен был спасти ее от левых», — провозгласил он тогда и добавил, что на Апеннинах нет ни одного политика, который мог бы с ним тягаться. Берлускони действительно не знал себе равных в искусстве политического лавирования. Он легко мог включить в коалицию такие диаметрально противоположные партии, как сепаратистская «Северная лига», и «Национальный альянс», выступающий за укрепление государства. В партии Берлускони «Народ свободы» царил настоящий культ премьера. «Слава Богу, Сильвио здесь», — говорилось в партийном гимне.

Противники дона Сильвио

Однако год назад Берлускони допустил серьезный промах, разругавшись со своим бывшим политическим союзником, председателем нижней палаты парламента Джанфранко Фини и добившись его изгнания из правящей партии. Конечно, харизматик Фини, еще в 80-е годы возглавивший Итальянское социальное движение (ИСД), участники которого считали себя наследниками Муссолини, всегда был поперек горла премьеру. Когда же он обрушился с критикой на «министров-коррупционеров» и попросил «не путать нынешнюю форму правления с абсолютной монархией», стало очевидно, что Берлускони это так просто не оставит. «Но, — как отмечала The New York Times, — идти на поводу у эмоций и провоцировать раскол в правящей партии в тот момент, когда Италия находится в полушаге от банкротства, было крайне неразумно».

Тем более что в стране уже зарождалось массовое протестное движение, участников которого прозвали «фиолетовым народом» (манифестанты выходили на улицы в фиолетовых одеждах, давая понять, что представляют гражданское общество и не принадлежат ни к одной политической партии). Первой их акцией стал митинг под названием No Berlusconi Day, в котором приняли участие более ста тысяч человек. «Фиолетовые» выступали против берлусконизации страны — явления, которое, по их словам, охватило уже все сферы итальянской жизни: «люди живут в домах, построенных Берлускони, питаются в ресторанах Берлускони, болеют за футбольный клуб Берлускони, читают газеты и смотрят телеканалы Берлускони. Италия же превращается в королевство Берлускони, в котором стареющий премьер чувствует себя абсолютно безнаказанно».

После того как итальянский лидер был обвинен в связи с несовершеннолетней марокканской танцовщицей по прозвищу Руби Сердцеедка, страну охватили многотысячные демонстрации благонравных итальянок. Они закидывали резиденцию премьера трусами и
бюстгальтерами и обвиняли его в том, что он превратил Италию в бордель. «Мы хотим любви, а не бунго-бунго», — скандировали они. Именно таким экзотическим термином Берлускони и его ближайшее окружение обозначали оргии на вилле премьера в Аркоре. Как утверждала одна из участниц «революции трусов» Франческа Коменчини, «премьер-министр демонстрирует полное презрение к женщинам. Они для него не более чем предмет сексуальной торговли. И вслед за ним многие итальянские мачо начинают пропагандировать отношение к женщинам, как к вещам». Конечно, для воспитанных в католических традициях итальянок поведение Берлускони было неприемлемо. Однако многие граждане страны спокойно относились к сластолюбию «кавалера», утверждая, что секс-вечеринки не мешают ему эффективно управлять государством.

Тем более что сам Берлускони пытался убедить итальянцев, что стал жертвой политического преследования со стороны судебных органов, которые он окрестил как-то «бандой Талибана». И, возможно, дело Руби сошло бы ему с рук, если бы не ситуация в экономике. «Итальянский премьер, — пишет The Economist, — всегда любил предстать в роли эффективного кризис-менеджера. Это и считалось его главным политическим капиталом. За это ему готовы были простить сексуальные скандалы и денежные махинации. Но когда Берлускони оказался бессилен перед лицом долгового кризиса, от него отвернулись даже самые преданные политические союзники». «Мы промотали тот капитал доверия, который дали нам итальянцы», — провозгласил сенатор от премьерской партии Паоло Амато. Вернувшись с каннского саммита «большой двадцатки», Берлускони столкнулся с мятежом группы депутатов, которые двадцать лет назад основали вместе с ним партию «Вперед, Италия!». В порыве отчаяния премьер сделал телефонный звонок: «Я всегда хорошо относился к тебе. Ты знаешь, как я люблю тебя», — сказал он одному из своих бывших сподвижников Роберто Антонионе. «Ничего личного», — ответил тот. «За свою политическую карьеру, — пишет The Spectator, — Берлускони пережил немало бунтов и мятежей. Однако когда во время недавнего голосования по бюджету его предали старые товарищи по оружию, это стало для него смертельным ударом. «Я хочу видеть их лица, — заявил он, — чтобы сказать каждому из них «И ты, Брут!» Если мне суждено умереть, я умру в парламенте». В интервью La Stampa Берлускони вспомнил фразу Бенито Муссолини из письма к любовнице Кларетте Петаччи: «Разве ты не понимаешь, что я больше ничего не решаю, я могу только предлагать?» «В данном случае я чувствую себя точно так же, — заявил итальянский лидер. — Если глава правительства не может заставить своего министра проводить ту экономическую политику, в которую он верит, это означает политическое фиаско». По слухам, решение Берлускони подать в отставку во многом было связано с интересами его бизнес-империи. «Акции «Медиасет» стремительно падают, — предупреждал премьера один из топ-менеджеров компании Феделе Конфалоньери, — и если в стране сохранится политическая нестабильность, вам нечего будет оставить детям».

В колонке The Times Нэнси дель Олио, известная светская львица итальянского происхождения, написала, что ее соотечественники «будут скучать по очаровательному и харизматичному Берлускони». Однако большинство экспертов убеждены, что экс-премьер сохранит коллоссальное влияние на итальянскую политику благодаря своим медиаресурсам. «Он так и останется главным политическим кукловодом Италии, — пишет The Washington Post, — слоном, который не обращает внимания на мосек, путающихся у него под ногами». И несмотря на разговоры о расколе в партии Берлускони, очень вероятно, что на следующих парламентских выборах победу одержит его преемник Анджелино Альфано, который на посту министра юстиции пытался добиться судебного иммунитета для своего патрона.

Неугодный кавалер

На Западе, правда, этого никто не хочет. Избавиться от неудобного и чересчур амбициозного лидера в Вашингтоне и Брюсселе задумали уже давно. Неслучайно за неделю до драматических событий в итальянском парламенте Госдепартамент США включил Сильвио Берлускони в список преступников, связанных с торговлей людьми. И поскольку американцы не постеснялись вынести такой вердикт лидеру страны, которая входит в «большую восьмерку» и является одним из ключевых союзников Соединенных Штатов в НАТО, можно сделать вывод, что они заранее знали, как сложится судьба «непотопляемого Сильвио».

Нынешняя администрация США с самого начала невзлюбила Берлускони. Его шутовские выходки раздражали серьезных молодых менеджеров, наводнивших Белый дом с приходом нового президента. И когда итальянский премьер похвалил «прекрасный загар» Барака Обамы, в Вашингтоне его окрестили расистом и сделали персоной нон грата. И хотя госсекретарь Хиллари Клинтон процедила как-то сквозь зубы, что «Берлускони является самым лучшим другом Соединенных Штатов», характеризуя итальянского лидера, американские аналитики не скупятся на эпитеты: «карикатурный персонаж», «язва на теле ЕС», «сеньор Бунго-Бунго»... «Серьезная страна, эксцентричный лидер» — резюмировал недавно известный политолог Джим Хогланд.

Но дело, конечно, не в развязных эксцентричных манерах. «Соединенные Штаты терпели бы шокирующее поведение Берлускони, — пишет Corriere della Sera, — если бы при этом он не перечил им в глобальных вопросах. Однако дружба кавалера с израильским премьером Нетаньяху, жесткая антиисламская риторика, заигрывания с Россией, критика нового американского проекта ПРО и поддержка строительства газопровода «Южный поток» — все это превратило его в изгоя». А дело Руби Сердцеедки стало лишь поводом для того, чтобы отобрать у Берлускони ярлык на княжение. Не меньшую аллергию вызывал итальянский лидер в европейских столицах. Немецкий канцлер
Ангела Меркель, например, не могла простить ему скандального интервью, в котором он назвал ее «недотраханной жирной коровой». «Он постоянно бросал вызов европейской политкорректности, — пишет The Prospect, — и лидеры ЕС с удовольствием избавились от него. Они начали продвигать на пост итальянского премьера Марио Монти в тот момент, когда Берлускони еще не заикался об отставке».

Правительство технократов

Бывший еврокомиссар по вопросам конкуренции Монти, безусловно, является ставленником Брюсселя. Он возглавляет Трехстороннюю комиссию со стороны ЕС и считается фанатичным приверженцем европейской федерации. В 2010 году он стал одним из основателей «Группы Спинелли», выступающей за более глубокую интеграцию Европы. На посту еврокомиссара Монти прославился решительными действиями. Он инициировал антимонопольное дело против компании Microsoft и заставил американскую корпорацию выплатить ЕС 500 млн евро. После того как он заблокировал слияние General Electric и Honeywell и дал бой влиятельным региональным банкам Германии, в Брюсселе за ним закрепилось прозвище «Супермарио». На данный момент Монти занимает пост президента самого престижного экономического вуза страны — Университета имени Боккони в Милане. Все ждут от него, что он вернет Италии доверие финансовых рынков. Незадолго до отставки Берлускони процентная ставка по облигациям 10-летнего займа Италии поднялась до 7% (это критический уровень, достигнув которого Греция и Португалия обратились к ЕС с просьбой о кредитах). Внешний долг страны составляет сейчас 120 процентов ВВП (1,9 трлн евро). И единственная возможность уберечь Италию от судьбы соседней Греции — это потуже затянуть пояса. Сможет ли справиться с этой задачей правительство технократов? «После того как в 1995 году Берлускони в первый раз подал в отставку, — пишет La Repubblica, — Италией уже управляло техническое правительство во главе с экономистом Ламберто Дини, однако серьезных успехов оно не добилось».

Сложнее всего будет убедить итальянцев в необходимости жесткой социальной политики. Они искренне не понимают, почему в конце 90-х они «затягивали пояса», чтобы войти в зону евро и сейчас делают это вновь, чтобы остаться в ней. Такие партии как Северная лига уже открыто выражают недовольство европейским проектом. Массовые протесты крайне правых и крайне левых сил, разочарованных соглашательской позицией политического истеблишмента, будут только нарастать. Во многом это объясняется крушением иллюзий: страна, которая в начале нулевых надеялась, что ее будут воспринимать так же серьезно, как Францию и Германию, очутилась в итоге в одной компании с нищими иждивенцами из группы проблемных государств, для которой была придумана уничижительная аббревиатура PIGS.

Однако некоторые политологи находят в нынешней ситуации положительные стороны. «Возможно, — отмечает The Economist, — политика затягивания поясов окажет благотворное влияние на Италию. Ведь если родственники вновь соберутся под одной крышей, это будет означать, что в стране возродилась «большая семья», тот самый институт, который испокон веков был здесь главным двигателем прогресса».

Карикатура - Paul Zanetti, Australia